Былое сквозь думы. Книга 1

Мы с задумчивым видом послонялись по коридору, причём я временами закатывал глаза и нёс всякую ересь, якобы советуясь с потусторонними силами, что вполне соответствовало моему облику профессионального кладоискателя и растерявшего в пути весь ум пилигрима. Когда же коридор и прилегающие к нему залы опустели, мы бросились к потайной двери, и Рама-Сита условным стуком известил затворников о моём прибытии. Почти сразу несколько скреплённых между собой брёвен повернулись, приоткрыв тёмный и узкий проход, в который мы, не мешкая, и устремились. Дверь за нами сразу же затворилась, а мы оказались в кромешной тьме, не зная куда податься. Но вдруг рядом кто-то высек огонь и зажёг свечу, а голос Ран Мохаем Рая приветливо известил:

– Скоро двое суток, как я караулю ваш приход. А теперь следуйте за мной.

Ни слова не говоря, мы двинулись за верным махратом, осторожно обходя стойки, поддерживающие своды тоннеля, а затем вступили в проход, проделанный самой природой в скальных породах. Проход петлял, то сужаясь до еле проходимых размеров, то расширяясь до образования ниш, а когда он закончился, мы оказались и вовсе в пещере хорошо освещённой огнями свечей. Пол в ней был застлан шкурами, кое-где стояли какие-то деревянные сундуки, а посередине был установлен грубо сколоченный из досок стол со скамьями по периметру,

За столом сидели мои старые друзья, но без ожидаемого мною радостного оживления на лицах. Даже Жан не бросился ко мне навстречу, а строго спросил нашего проводника:

– Кого ты привёл, Хаем?

– Тех, кто подал условный сигнал, – невозмутимо ответил махрат.

И тут я понял, в чём дело. Отбросив посох с сумой, отдирая косички чуть ли не с собственными волосами, поминая дьявола и преисподнюю, я готов был уже скинуть набедренную повязку, чтобы продемонстрировать в качестве бесспорного доказательства чистоты белой расы своё неокрашенное путо, но вовремя услышал радостный вопль француза:

– Да это же наш Дик! Дик Блуд, да ещё и живой! – и он бросился ко мне на грудь со счастливой слезой в ясных очах.

– Жан, – вскричал и я, прижимая его к себе, – тебя ещё не повесили? Какая радость для меня и всей Франции!

Мы крепко обнялись и, стуча друг друга по спинам, уже не сдерживали слёз и бессвязных выкриков ликования.

– Перси, твой господь и тебя оставил среди нас? – отлепившись от француза, повернулся я к подошедшему священнику.

– Сын мой, благодаренье богу ты жив. А я уже отпел тебя, – молвил он, крестя и подсовывая мне под нос руку для поцелуя, которую я всё же успел перехватить у рта и пожать в неудобном положении.

– Брат Дада, вот мы и опять вместе, – я наклонил голову, приветствуя вставшего из-за стола Вождя.

– Батенька, да вы вылитый негроид, – не удержался он от оскорбления. – Даже весьма и весьма. – И тут же засыпал вопросами: – Как там на воле? Бродят ли массы? Что пишут из дому? Какова обстановка на окраинах?

Но я не стал напрасно отвлекаться, а сразу перешёл к делу:

– Друзья, что-то я не вижу Эбаната Датто. Может, вышел по нужде? – я ещё питал надежду, что шпион не успел сбежать.

Тут же лица моих друзей угасли, а Жан печально произнёс:

– У нас большое горе, Дик. Завалило выход из подземелья.

– Какой выход? Как завалило? – не понял я, почувствовав недоброе.

– Видите ли, любезнейший, – пустился в объяснения уже Вождь, – эта крепость покоится на отрогах Гималаев. Когда-то на этом месте были отвесные горы, но время безжалостно сравняло их с землёй, затаив в её глубинах естественные пещеры и переходы. Так что под Гоудвар-Сикри, как вы, может быть, заметили, существует обширная сеть подземных ходов и укрытий. Древний род Куавер-султана на протяжении веков обустраивал эти подземелья, где-то расширяя, где-то заваливая, а где-то и прокладывая новые ходы. Вот и из этой пещеры вёл единственный выход на волю в труднодоступное ущелье за пределами крепости, причём последний его участок был вырыт под землёй вручную, и его протяжённость составляла более четверти мили. Чтобы он не обрушился до времени, его своды опирались на стойки. Кстати, убрав их, можно было самостоятельно завалить проход, что неоднократно и проделывалось предками султана во избежание его использования противником. По прошествии времени ход восстанавливался или прокапывался новый. Таким простым образом правители избегали нежелательного контакта с неприятелем.

– Выходит, осаждённые ныне, предпочли смерть, нежели позорное бегство? – перебил я Вождя, восхитившись мужеством туземцев, вспомнив их растерзанные тела у стен крепости.

– Не всё так просто, – нахмурил тот чело, собрав, где только можно, морщины. – О существовании подземного хода знали только я и султан, а после безвременной кончины Куавера было бы безнравственным разглашать чужие родовые тайны, тем более, что меня об этом никто не просил.

– А где же султан укрыл свои сокровища? – начал выходить я из себя, так как в пещере золотом и не пахло.