Былое сквозь думы. Книга 1

Подготовка к свадьбе велась вовсю. Приходили толпами соседи, удивлённо разглядывали меня, жалостно цокая языками, но знакомства не заводили. Тесть стал полностью доверять мне, взвалив всю черновую работу на скороспелого зятя, а с тёщей мы и вовсе зажили душа в душу, ночи напролёт читая молитвы и распевая псалмы. Невеста смело покрикивала на меня и без ложного стыда гуляла по дому в простеньком будничном платье без рукавов, но с прорехами, порой позволяя ущипнуть себя за голое тело. И вся моя судьба у домашних котлов складывалась на редкость удачно и уравновешенно.

Гром грянул на шестые сутки моего ухаживания. Я нечаянно вспомнил про «роер» и решил убить какого-нибудь съедобного зверя, так как молочная пища уже не шла впрок. Отпросившись у папаши на полдня и пообещав далеко от фермы не отходить, я вышел за селение и медленно побрёл по берегу безымянного ручья, зорко высматривая добычу. Так как кроме дикобразов и термитников ничего путного не попадалось, я решил прилечь в тени баобаба в кои-то веки выдавшийся час праздности и лени. Освежившись сном, я, не долго думая, скинул тяжёлые от потной работы одежды и бросился в прохладные воды ручья, доходившие мне по самые кошельки. Я беззаботно плескался, как подгулявший рыболов в проруби, оттирая песком прикипевшие к телу коровьи отходы, а когда мокрый и розовый, как молочный подсвинок, склонив голову на плечо и подскакивая на одной ножке, чтобы вылить из уха набежавшую воду, наконец, допрыгался до места стоянки, своей одежонки там не обнаружил. Конечно, воровство процветает на любом континенте, но чтобы польститься на мою спецовку, нужно было быть совсем неимущим рабом. Я глупо вылупился на пустое место, тем более что исчезновение и «роера», пригодного для необученного человека разве что для самоубийства, вовсе ставило меня в тупик.

Однако вскоре всё счастливо разъяснилось. Когда я вновь начал свой дикий танец, словно петух на раскалённой сковородке, удаляя из уха мешающую думать воду, послышался громкий здоровый смех, а из-за ближайшего куста вывернулась юфроу Бетие. И тоже почему-то голая, точно только что сбежавшая из тифозного барака.

– Дорогой Дик, я никак не ожидала встретить тебя на моём берегу, поэтому извини меня за неприкрытый вид, – застеснялась она и вдруг вновь бешено захохотала.

Вначале, я не понял причину этого дерзкого веселья, но, перехватив её взгляд, сверлящий нижнюю часть моего дрыгающего тела, чуть было не развеселился сам. Мой телесный болван, скукожившийся от долгой стирки, меж тем выкидывал такие коленца в такт прыжкам, что ему позавидовал бы любой ужонок на муравьиной куче. Однако, я немедленно положил конец этому развлечению, крепко встав на ноги.

– Юфроу, – так же твёрдо сказал я, прикрывая гимнаста во всю длину, куда доставали руки, – я не знал, что это ваше любимое место отдыха, а потому покончим с шутками. Верните мне мою одежду и мирно разойдёмся, как члены одной семьи, – вполне официально закончил я.

– Дик, да не брала я твоих лохмотьев! – воскликнула Бетие и предложила: – Давай поищем вместе.

Я в уме прикинул, чем могут закончиться поиски в голом виде, поэтому сурово заявил:

– Бетие, кругом тысячи глаз. Ваша сестра будет крайне недовольна, а родители не переживут позора, умерев до давно отмеренного им срока.

– Оставь, Дик, сестру и стариков в покое, – уже без смеха произнесла будущая свояченица, приблизившись ко мне вплотную. – Тебе нужна ферма, а в жёны можешь взять любую из нас. А что до твоего богатства, то нам с сестрой за глаза хватит на двоих, – и она обеими руками ухватилась за мой мужской реквизит, как за собственный нос при насморке.

Не скрою, если бы эта вульгарная женщина, распустив руки, придержала бы язык, я бы не посмотрел на её сиротский вид, а, поддавшись временному безумию, так отходил бы эту искательницу сомнительных удовольствий, что одна мысль о блуде ввергала бы сластолюбицу в долгий эпилептический припадок. Но напрасное упоминание о ферме стало жестоким ударом по моим светлым чувствам и гордому самолюбию.

– Отпусти меня, сволочь, – совсем по-родственному заорал я, упираясь в её груди, низкосортной говяжьей вырезкой ниспадающие на живот.

– От сволочи слышу, – парировала целеустремлённая юфроу, усиливая своё рукопожатие. – Не зря я тебя выслеживала. Пойдём под баобаб, а не то умрёшь бобылём.

– Я всё расскажу родителям, – взвыл я, покоряясь грубому насилию, и засеменил под дерево, мелко перебирая ногами, как взятый железной рукой под уздцы жеребец.

– Нет, я всё расскажу, я всё расскажу, – вдруг раздался у меня за спиной радостный и звонкий до рези в ушах голосок.

От неожиданности Бетие перестала членовредительствоватъ, отпустив меня на волю, и мы вместе обернулись на этот визг.

Перед нами стоял проказник Жорис со вскинутым «роером» в ручонках.

– Я всё расскажу папе. И как Бетие следила за Диком, и как прятала его одежду, и как хотела его покрыть, – кивал юный следопыт. – А за это папа даст мне стейвер, а Наати целый гульден. Пошли скорее домой.