Былое сквозь думы. Книга 1

Я полностью согласен с модным учением старикана Чарли Дарвина, справедливо заметившего, что население земли произошло от обезьян. И процесс этот продолжается по сию пору. Достаточно бегло прокатиться по Африке, чтобы убедиться в правильности моих выводов. Вы встретите целые стада недавних мартышек, которые, взявши палки в руки, неумело добывают себе пропитание в виде диких корнеплодов и мелкой саранчи. И если этих обезьянообразных недоумков оставить без присмотра, они вымрут как динозавры, так и не успев принести обществу пользу на плантациях и копях. В этом-то и состоит великая просветительская миссия белого человека, которого сотворил сам господь и научил управлять цветными.

У меня с Бобом Слеем на эту тему даже произошёл от безделья научный спор. Капитан воспринимал Дарвинское учение слишком прямолинейно и обобщённо, но всё же, когда я попросил его показать хоть одну обезьяну белого колера и приятной наружности, он лишь беспомощно развёл руками, заметив, что легче из негра сделать президента, чем из меня поклонника точных наук. После этого неудачного выпада в мой адрес, капитан не приближался ко мне на револьверный выстрел суток трое, как и я к фургону, ибо Дени Торнадо выбросил нас из него сразу же после начала драки. Словом, произошла обычная научная перепалка среди джентльменов во время долгого пути. Ведь шёл уже третий месяц, как мы выправились из Дурбана вглубь континента в поисках слоновой кости.

Покинув гостеприимную Берейскую набережную, наша экспедиция миновала Драконовы горы, Оранжевую республику буров и вступила на Землю Бечуинов. Наш дальнейший путь лежал по восточному краю пустыни Калахари на север к Замбези. Проводник Гоза уверял, что именно в тех краях нас ожидает удачная охота, так как в далёкой колонии англичан южнее Калахари, в бурских республиках Оранжевой и Трансвааль восточное этой же пустыни в результате бурной промысловой деятельности белых вождей слоны почти не водились. Лишь по пустынным землям бечуинов эти животные ещё бродят целыми стадами, и возле водопоев мы сможем завалить не один десяток слонов.

Особых замечаний по выбору маршрута у нас не было, как, собственно говоря, и опыта по выслеживанию африканских гигантов, поэтому мы уверенно двигались куда глядели глаза проводника, попутно тренируясь в стрельбе по жирафам, зебрам куаггу и другой хорошо заметной дичи. Я же, кроме всего прочего, прямо в пути пополнял свой словарный запас из местных диалектов и оттачивал командное мастерство на слугах, отдавая приказы на их родном языке и проверяя точность исполнения, чем доводил черномазых до благоговейного трепета и попыток бунта.

За время путешествия я многое узнал об Африке и её обитателях и уже свободно давал советы, как тут жить, словно сам родился в каком-нибудь краале. С друзьями же я общался мало и неохотно, не желая лишний раз затрагивать болезненную тему моего сватовства. Ещё в Дурбане, когда я промахнулся из «роера» в Магопо, позволившего себе поинтересоваться семейным положением своего господина, всё общество поняло, что касаться этого вопроса в моём присутствии не следует, хотя белое меньшинство и не сделало правильного вывода. И частенько в пути, когда я отходил от оружия на приличное расстояние, испытывало моё терпение грязными намёками о превратностях любви в здоровой среде сельских тружеников. Лишь Дени Торнадо позволялось касаться запретной темы, да и только тогда, когда у меня было сносное настроение, и он сам был не прочь повеселиться. Ему я почти всё прощал, так как именно его стараниями утвердились в Кембпелс-Дорбе права человека, а мне удалось вырваться из цепких бюргерских объятий семейства Ван-Ластов.

В то далёкое уже время, отремонтировав фургон, друзья всё же хватились меня, а безрезультатно прождав пару дней, занялись поисками моего трупа. Обследовав окрестности Дурбана и не обнаружив моих следов, они переключились на Кембпелс-Дорб. Однако жители этого разбойничьего гнезда хранили привычное молчание.