Былое сквозь думы. Книга 1

И оно не замедлило состояться. В течение часа, попарно сменяя друг друга, к столбам выходили молодые воины и палками молотили с двух сторон беззащитного бушмена. Зуга перестал кричать уже после первого десятка ударов, но ещё долго жил, содрогаясь всем телом под градом хлёстких ударов. И даже когда он обвис выбитым мешком, мотаясь головой по груди в такт бешеной пляски палок и роняя сгустки крови из ушных отверстий и рта, истязатели с прежним рвением продолжали работу, не пропуская ни одного дюйма поникшего тела. Дикари наносили удары со знанием дела и не портили шкуру, превращая жёсткое мясо покойника в одну пухлую отбивную. Толпа же одобрительно гудела, подбадривая расходившихся бойцов, а детишки подбегали поближе, чтобы получше рассмотреть результаты свежевания знакомого им дяди.

Закончив с обработкой тела, от него отделили голову для украшения частокола и ловко, в один удар, выпустили кишки, выпотрошив тем самым бренные останки бушмена. Кровавое дымящееся месиво растеклось по земле на радость детишкам, которые весело запрыгали в нём, словно ребятня предместий Нью-Йорка в лужах дождя. Затем тело Зуги было отвязано от столбов и брошено для отмокания в водоём, как и вчерашние трупы. Лишь после этого, посчитав предварительную работу по приготовлению продукта законченной, дикари разошлись по своим неотложным делам. А у меня уже давно стояли дыбом волосы по всему телу, невпопад дёргались конечности и души¬ли рвотные спазмы. Но одно я понял – приобретённое сумасшествие не спасёт от кулинарного рвения людоедов.

– Завтра ночью маньема отметят праздник девственниц, но нас не тронут до Жёлтой Луны, – услышал я голос Магопо и упал без чувств.

Готовиться к вечеринке дикари начали с утра. Площадь разукрасили гирляндами цветов и зелени и подготовили места для костров, водрузив над ними треноги с огромными котлами, невесть откуда взявшиеся здесь. Но, видимо, цивилизация добра¬лась до отдалённых районов джунглей, и дикарь перестал питаться всухомятку.

Принаряженные в новые тростниковые передники-ламба. с прибранными ради праздника головами, словно с глазурованными горшками на плечах, женщины племени затеяли грандиозную стряпню. Они толкли в ступах рис для приправ, варили постную похлёбку мтиелле из маиса и батата, готовили холодное мучное блюдо касаву из маниоки, сдабривая его варёными бобами мозитвано. В принесённых кувшинах настаивался тягучий сок сахарного тростника и густая бойялоа – хмельная буза из забродившей мякоти арбузов и дынь. Бочонок с огненной водой приволокли мужчины и торжественно водрузили на возвышении в тени базальтового утёса. Словом, подготовка к празднику девственниц шла по первому африканскому разряду, хотя последних, в моём понимании честных девиц на выданье я до сей поры что-то не замечал, ибо едва оперившиеся молодухи появлялись перед моей клеткой всегда в сопровождении вы¬водка негритят. Но так или иначе, этот праздник близился и обещал привнести свой колорит в наши серые будни. Мне почему-то думалось, что это будет обряд сродни венчанию, но может быть и варварский обычай прилюдного лишения девиц невинности, как было мне известно из исторических справок о Египте. Однако, хотелось бы, чтобы представление было красочным и романтичным, как половецкие пляски славян или олимпийские игры древних греков.

Во второй половине дня приготовления к пиршеству в основном закончились, снедь уложена на пальмовые листья по краю площади, а сама праздничная арена чисто подметена и полита водой.

Скоро к площади начал стекаться народ. Женщины, обвешанные неимоверным количеством браслетов и обручей, чинно расположились по одну сторону арены вместе с детьми. По другую сторону торжественно сомкнули ряды свежеразмалёванные воины всех возрастов с латунными кольцами на руках и ногах, и с грозно сверкавшими наконечниками копий над головами. Их причёски, сооружённые с помощью клейкого сока нколо и красной глины, упрямо топорщились во все стороны, а в проколотых ноздрях торчали, на манер усов, иглы дикобразов. Последним к возвышению с бочонком огненной воды проследовал Муани-Лунга со свитой. Впереди него несли на шесте полуму – обезьянью шкуру, знак царского отличия. Сам же царёк был одет всё в тот же мундир, но старческие чресла обвивала свежая шкура леопарда. Вождь племени подал знак, и гульбище началось.