Быть мужчиной

А вот Муж больше на чемоданах не живет. В решении этой задачи он Эрдёша обошел, думает Тамар, — она почитала об Эрдёше в Википедии. Он опроверг теорию Эрдёша о том, что женщины ловят мужчин и порабощают их в браке, и сам предложил себя в качестве потерянного мужа, тем самым завоевав место для своего чемодана в кладовке в подвале, а все его содержимое распаковав и разложив в ящиках, которые раньше принадлежали ее отцу.

Всю неделю до отъезда Тамар ждала, не скажет ли мать что-то насчет того, где им жить. Обычно, когда они приезжали в гости, то всегда останавливались у нее — Тамар в своей старой спальне, а Айрис с Реми в спальне Шломи, и на всех одна ванная, где в трубах почти нет напора воды. Неужели мать считает, что в присутствии Мужа все могло остаться по-старому? Квартира всегда еле вмещала четверых, а пятеро для нее уже слишком, особенно если один из них чужак. Может, мать ждет, что Тамар предложит остановиться в Яффе в доме Шломи и Дана — там могла поместиться огромная арабская семья, для такой семьи он, собственно, и строился когда-то. Но Тамар не предложила, мать не попросила, так что теперь им предстоит ехать на такси на Черниховски-стрит.

Илана ждет их снаружи, и пока дети бегут к ней обниматься, у Тамар есть шанс рассмотреть легкие изменения во внешности матери — волосы на несколько тонов светлее, медь обрела золотой отлив, леггинсы с леопардовым рисунком еще экстравагантнее, чем она обычно одевается, а на бедре поясная сумка из стеганой кожи с поддельным логотипом «Шанель». Роясь в этой сумке в поисках ключей, мать бодро сообщает, что с тех пор, как начала ее носить, ничего не теряет, она эту сумку носит с утра до вечера и все, что из нее достает, потом кладет обратно, так что не надо искать где что. Пока она все это объясняет, любовно похлопывая пухлую сумку, словно попку младенца, Тамар догадывается по ее довольному тону, что это придумал Муж, что мать радует не только решение проблемы, но и его сообразительность и то, что он направил свой ум на решение ее маленькой проблемы. Взбираясь по ступеням, пока Реми едет с багажом в крошечном лифте, и, глядя на поясную сумку с позолоченным двойным C, которая покачивается у нее перед глазами, Тамар готовится к надвигающейся встрече. Но когда мать отпирает дверь квартиры и дети вваливаются внутрь с чемоданами, там никого нет. Тамар вдыхает знакомые запахи дома и детства. И только когда развеиваются первые яркие ноты аромата приготовленных матерью блюд, старого дома и израильского стирального порошка, Тамар чует сквозь все это мускусный запах мужского одеколона.

— Где он? — спрашивает она, все еще принюхиваясь.

— Кто? — спрашивает ее мать, но веко у нее предательски подергивается, как будто морщинистый Муж, когда-то работавший с Эрдёшем — тем самым Эрдёшем, который выбрал для своей могилы эпитафию «Наконец-то я перестал глупеть», — схватил свою шляпу и вылез из окна ровно в тот момент, когда они зашли в дверь.

— Бабушка! — кричит Реми, вбегая в кухню с колодой карт как раз в нужный момент, чтобы помочь ее матери выпутаться из положения. — Можно я тебе фокус покажу?

Но даже если Муж взялся из ничего и из ниоткуда, это не значит, что мать может его отправить обратно в ничто и никуда, когда ей будет удобно: в ванной Тамар обнаруживает в стаканчике рядом с зубной щеткой матери еще одну, с примятой щетиной.

Вечером все едут на такси в Яффу знакомиться с младенцем. У него черные волосики, но в остальном он вылитый отец Тамар и Шломи. Малыш смотрит на них из бирюзового слинга, который Дан уже мастерски научился закручивать, с выражением абсолютного покоя на лице, будто он уже повидал иной мир и вернулся, чтобы наблюдать с безграничным состраданием за безумными земными заморочками, которые у них тут творятся. Когда малыша наконец распаковывают из слинга и дают всем желающим подержать, Тамар кладет его себе на колени и он награждает ее туманным неотмирным взглядом. Все повторяют в сотый раз, как он сильно похож на Эли — настоящий Эли, вплоть до ямочки на подбородке! Но при этом Эли без ругани и агрессии! Тамар невольно кажется, что на самом деле ее мать и брат имеют в виду нечто другое, на самом деле подтекст тут в том, что ее отец будто бы смотрит с небес на все это — брак Шломи, ее развод, появление Мужа, который планирует его заменить, — с безбрежным и мягким одобрением, с терпимостью, которой в жизни он не отличался. Шломи не просто так вступил с Даном в брак только после смерти отца. И Тамар не просто так держалась за свой брак так долго, а меньше чем через год после смерти отца наконец признала, что с ним все кончено. У Эли были такие твердые мнения, и он так громко и настойчиво их высказывал, что проще было действовать в обход, чем сталкиваться с его напором. Они с детства научились этому у матери — она позволяла отцу шуметь и бушевать, а потом, когда он засыпал, уходил на работу или отворачивался, давала детям то, что они просили, или потихоньку показывала им, как получить это самостоятельно.