Чаадаевское дело. Идеология, риторика и государственная власть в николаевской России

В ноябре 1820 г. Чаадаеву представился случай получить повышение. После восстания в Семеновском полку Васильчиков послал его курьером в Троппау, дабы сообщить находившемуся на конгрессе европейских монархов Александру о деталях конфликта. Важная миссия подразумевала прямой контакт с царем и сулила назначение одним из императорских флигель-адъютантов. Однако случилось иначе. Сразу после возвращения в Петербург Чаадаев по не выясненным до сих пор причинам подал в отставку и получил ее в феврале 1821 г. Более того, Чаадаев жестко отозвался о своем начальнике Васильчикове в письме к А. М. Щербатовой от 2 января 1821 г.:

Дело в том, что я действительно должен был получить флигель-адъютанта по возвращении Императора, по крайней мере по словам Васильчикова. Я нашел более забавным презреть эту милость, чем получить ее. Меня забавляло выказывать мое презрение людям, которые всех презирают. Как видите, все это очень просто. В сущности, я должен вам признаться, что я в восторге от того, что уклонился от их благодеяний, ибо надо вам сказать, что нет на свете ничего более глупо высокомерного, чем этот Васильчиков, и то, что я сделал, является настоящей шуткой, которую я с ним сыграл[378].

Документ оказался перлюстрирован и дошел до императора, который отправил ротмистра Чаадаева в отставку без полагавшегося повышения чина. Необычный уход с военной службы, предвещавшей замечательное будущее, вызвал недоумение даже самых осведомленных современников. Так, дружный с Чаадаевым Н. И. Тургенев писал брату Сергею из Петербурга 1 апреля 1821 г.: «Чаадаев, будучи адъютантом Васильчикова, подал в отставку. Его следовало отставить полковником, ибо он служил более года в чине ротмистра. Вместо того его отставили тем же чином, неизвестно почему»[379].

Поездка Чаадаева в Троппау еще при его жизни обросла легендарными подробностями (например, денди Чаадаев увлекся приведением в порядок своей внешности и задержался в пути, что вызвало недовольство Александра, якобы узнавшего о бунте от австрийского канцлера Меттерниха[380]) и стала затем объектом тонких исследовательских интерпретаций. Ю. Н. Тынянов полагал, что Чаадаев предпринял попытку обсудить с императором необходимость отмены крепостного права[381]. Ю. М. Лотман писал, что он разыграл перед монархом роль героя трагедии Ф. Шиллера «Дон Карлос» маркиза Позы, которая подразумевала откровенный разговор с властителем «о бедствиях русского народа». По мысли Лотмана, бескорыстием говорящего и была мотивирована отставка Чаадаева[382]. Р. Темпест, в свою очередь, критикует (на наш взгляд, обоснованно) версии Тынянова и Лотмана и предлагает собственное объяснение отставки: решение об уходе со службы Чаадаев принял задолго до поездки в Троппау. Оно мотивировалось, с одной стороны, идейным нежеланием служить в придворно-гвардейском Петербурге, с другой – финансовыми трудностями, связанными с необходимостью вести образ жизни флигель-адъютанта[383].

Особенно рельефно отставка выглядела на фоне успешной карьеры будущего автора «Философических писем» в 1810-х гг., соответствовавшей габитусу человека его круга. Чины и награды доставались Чаадаеву с удивительной легкостью во многом благодаря происхождению, фамильным связям и протекции[384]. Вопреки расхожему представлению о его участии в Бородинской битве, во время ключевого столкновения войны Семеновский полк стоял в резерве (хотя и находился под артиллерийским огнем), при этом обоих братьев Чаадаевых произвели в прапорщики за «мужество и храбрость в сражении». Более того, получение нового чина совершилось в обход других полковых подпрапорщиков, служивших дольше Чаадаевых, – вероятно, благодаря прямому вмешательству А. А. Закревского, в то время руководившего Особенной канцелярией при Военном министерстве. Закревский, в свою очередь, способствовал служебному продвижению братьев и их кузена И. Д. Щербатова в силу их родства с графом Н. М. Каменским, которому Закревский был обязан своим возвышением после 1805 г.[385] В 1813–1816 гг. карьера Чаадаева развивалась по аналогичному сценарию, а единственным сражением, в котором он действительно участвовал, была битва при Кульме[386]. 15 декабря 1819 г. Чаадаев получил чин ротмистра, а менее чем через год случилась история с поездкой в Троппау, разрушившая его служебные перспективы.