Чаадаевское дело. Идеология, риторика и государственная власть в николаевской России

Враги внешние побеждены и укрощены. Враги домашние уничтожены. Союзы, особенно благоприятные миру царей и народов, укреплены особенно. Редким Царским искусством враги переработаны в друзей. Силе бедствий, которые предупредить и отвратить не во власти человеческой было, не раз могущественно и благодетельно противопоставлено личное присутствие духа Благочестивейшего Императора. Военные силы бдительным попечением непрерывно содержаны и содержатся в развитии, соответственным достоинству и безопасности Государства; в особенности же морские, не только увеличены, но, не знаю, не сказать ли, воскрешены пристальным животворным Царским взором. Просвещение, искусства, промышленность разнообразно поощрены. Законодательство и правосудие получило свой особенный венец в систематическом составе законов. Человеколюбивые заведения для воспитания, врачевания, призрения возвращены в числе, и цветут под незаходящим солнцем непосредственного Царского призрения. Всякая нужда, бедность, несчастие, общественное, частное, непрерывно находили и находят отверстою благодеющую руку Царскую. Соответственно потребностям Святые Церкви, ее Пастыри, ее Храмы, ее Обители частию умножены, частию облаготворены[618].

Главная задача царствования – в христианской перспективе спасения – заключалась в обеспечении преемственности между нынешним и грядущим правлениями. Филарет упоминал великого князя Александра Николаевича: «На дальнейшую будущность державы простерто попечение и обеспечение воспитанием Наследника Престола»[619]. Центральным пунктом актуальной политической программы становилось воспитание цесаревича в христианском духе[620], поскольку лишь оно обеспечивало «сердечность»[621] гармоничной связи между царем и народом, необходимой для процветания государства.

Успех нынешнего царствования основывался, согласно Филарету, не на «внешнем» созидании определенного общественного устройства, а на внутреннем преображении каждого из подданных Николая: будущее России связывалось исключительно со сферой духа – с христианской верой и поведенческими установками православного человека. Филарет акцентировал тему смирения перед Богом, которую проецировал на отношения государя и его подданных. В картине русской государственности, представленной митрополитом, конфессиональный принцип служил главным механизмом социальной и идеологической спайки, выступая в качестве структурообразующего элемента монархического порядка. Уже избранный Филаретом эпиграф передавал ключевой тезис проповеди: «Повинитеся убо всякому человечу созданию Господа ради, аще Царю, яко преобладающу, аще ли же князем, яко от Него посланным, во отмщение убо злодеем, в похвалу же благотворцем (1 Петр. II. 13. 14)»[622]. Сам по себе этот тезис был конвенциональным: его развивали как Филарет, так и другие проповедники эпохи. Впрочем, ситуация произнесения проповеди и ее повод (десятилетие коронации) превращали речь митрополита в актуальное политическое высказывание. В интерпретации Филарета ключевым элементом уваровской триады служило православие.