Чай для призрака

– И маски все кривые. На колдуна он учился, но мало и плохо. Или не понравилось, или выперли. Знаки в стежках прощупываются сразу. И во всех пяти масках они одинаковые. Одна рука шила.

Маски Осени, найденные призрачными помощниками, яркой горкой лежали на столе – все пять штук. Для сравнения группа Лу притащила ещё штук двадцать, изъяв их у других обитателей островов «самоубийц», но эти оказались обычными масками, хотя очень на колдовские похожими.

– Чья школа? – уточнил Рьен.

– Да хоть чья, – пожал плечами колдун. – Все такое лет в десять делают. Это общепрактическое. Чисто руку набить, знаки подучить и свою силу понять – много её или мало. В детстве-то у всех с пару капель, поэтому полгода-год мы знаки шьём, вяжем, плетём… Всё равно для другого они не годятся… ну, почти. А вшито воздействие, да.

– А подробнее? Сложное воздействие?

– Да ну, – фыркнул Мьёл. – Куда ему, недоучке, сложное? Основой в маске вшито общее влияние на разум, а вот что он водой с заклятьем добрызгал – не скажу, в людей впиталось. Но вообще на чёрном рынке склянка с воздействием пару медяков стоит. Ими обычно домушники пользуются, чтобы без мокрухи грабить. Постучались в дом, дунули водой на сонную прислугу – и всё, мол, иди спать, утром проснёшься и ничего не вспомнишь. Очень популярная штука.

– То есть этот парень проучился всего ничего, если без знаков артефакты делать не умеет и ничем сложным не владеет… – Рьен посмотрел на Сьята. – Дома без колдовства?

Рыжий прилежно дописал последнюю строчку, поднял глаза на начальство и осторожно ответил:

– Вроде бы и да, мастер. И вроде бы и нет.

– Поясни.

Сьят повертел в руках перо и ещё осторожнее сказал:

– Часы во всех пяти домах одинаковые. Я сначала в архивах про дома читал, но они слишком разные – бедная хибара островитянина, богатый особняк Ву… И так понятно, что они ничем не связаны. Но вот те часы, которые остановились в момент «самоубийства», – они, мастер, одинаковые. Из одной партии. Как маски. И не старинные. Недавние. И вроде бы обычные…

– Я смотрел, – ответил на молчаливый начальственный взгляд Мьёл. – Одни часы с собой забрал, могу показать – в кабинете валяются. Работа грубая – крупные стрелки, огромные цифры. Очень неудобные – стрелки за цифры всё время цепляются. И тогда они зацепились. Я их опыта ради перевёл вручную на пять пятьдесят четыре, так через минуту они и встали. Намертво. И никакого колдовства.

– Тогда причём тут «вроде бы и нет»? – уточнил Рьен.

– Во-первых, такие часы у нас не продавались, – пояснил Сьят. – Их вообще ни в одной лавке не опознали, никто не знает, чья эта работа. Подписи мастера тоже нет. А во-вторых, обитатели домов не помнят, откуда они взялись. В один голос говорят, что всегда были, и точка.

– То есть ещё одно воздействие, – кивнул начальник. – Однако он подготовился… Мьёл, а следы такого воздействия остаются?

Колдун зачем-то огляделся, а потом прошептал:

– Только в момент работы артефакта, но об этом никто не должен знать. Понимаете, мастер, лет сто назад этим заклятьем чистили каждый второй дом. И тогдашний глава отдела краж пошёл в научный отдел Колдовского ведомства с заказом – любые деньги отдадим, только придумайте, как это воздействие победить. Или чтобы человек потом всё вспомнил, или чтобы понять, чьих рук дело. Денег заплатил много, но колдуны провалились. Не поддаётся оно. Но так как деньги назад за провал возвращать не хотелось, они пустили по Семиречью слух – да-да, изобрели, держитесь, мол, воры. И кражи тут же прекратились. Лет десять это воздействие вообще не использовали, а потом вернулись к нему, но осторожно – уже не весь дом чистят, а одну вещь тырят.

– А то, что после воров не отследили, их на дельные мысли не навело? – поднял брови Рьян.

– Но заказ-то был, – ухмыльнулся Мьёл. – И воры об этом точно знали. В любой момент колдуны могли вернуться к доработке, потому ворьё нашло другие способы… работы. Так мне приятель из отдела краж рассказал.

– А в нашем случае ничего не пропало, – заметил Сьят. – Никто бы не заметил, если бы…

– Договаривай, – подбодрил Рьен.

– …если бы он не был таким… артистом, – с запинкой закончил рыжий помощник.

– Да, и если бы сам о себе не написал, – задумчиво сказал начальник. – Редактор «Вестей» не понимает, как именно статья оказалась на первой полосе. Нет, тогда, утром, он понимал, это он помнит. Но сразу после отпечатки номера его сморило. А когда я пришёл с вопросами, он только проснулся и был в шоке. Говорил, всё утро – как сон. И пока не увидел статью, думал, что ему всё приснилось. И, к сожалению, не только он. Чужака никто не запомнил.

– Пострадавшие – тоже, – вставил Мьёл. – Лу всех, кроме тяжёлого, опросил – без толку.

– Лу ещё в больнице? – Рьен бросил взгляд на часы.

– Тяжёлый, лекари говорят, вот-вот очнётся, – Сьят достал из стопки бумаг записку от сыскника. – Он надеется успеть с ним сегодня поговорить. Не верит, что получится, но раз положено…

– Погодите… – начальник вытащил из кармана штанов смятый список. – Так у нас не тяжёлый умер?