Чай для призрака

– Прежде я работал в плавучем театре «Старый берег», – начал он тихо. – Хороший театр, прекрасные люди, отличные актёры. Но почти все возрастные, хорошей работы им не найти, а единственная, кроме меня, молодая актриса – внучка владельца «Берега» и главного постановщика. Бездарность та ещё. На лицо более или менее, но вот таланта ноль. А главный её во все спектакли на ключевые роли ставил – мечтал, чтобы девчонку заметили. А от неё, наоборот, шарахались. Театр в долгах, судно разваливается, а главный… В общем, решил я ему помочь.

Сыскники переглянулись.

– Когда она смеховые или бытовые сценки играла – ещё ничего, но тут главный решил, что нам драмы не хватает, – Артист хмыкнул. – Хорошей такой, знаете, драмы – чтоб душа наизнанку. Рассказчик наш написал сцены, а я за костюмы отвечал. Я и сделал – и вшил этой девице в платье несколько полезных колдовских вставок с направленным воздействием. И как она в нём заиграла, как в роль вошла… К нам валом повалили, даже богатые, хотя у них свои театры есть с совсем иным уровнем. За три дня выручка была такая, что главный рассчитался с долгами и даже премии выдал.

Он вздохнул и улыбнулся – и стал ещё чуть ярче себя прежнего. Но всего на минуту – славное время «Старого берега» кончилось, не успев начаться.

– Почти луну мы играли при полных берегах зрителей. Рассказчик каждый день писал новые драмы, а я мастерил под них костюмы с воздействием. А потом эта дура, – и Якви поморщился, – влюбилась. Да так, что побежала на свидание, не переодевшись. А парень её неплохим колдуном оказался, в отличие от меня. Он разглядел на платье узоры знаков, заметил на девчонке следы остаточного воздействия и сразу всё понял. Хорошо, я в тот вечер тоже отлучился. Когда возвращался, увидел сыскников, колдунов и всё понял. И сбежал по-тихому. Но от идеи не отказался. Воздействие для роли – это моё маленькое скромное открытие. С его помощью можно поставить что угодно и с кем угодно. Меня назвали мошенником, обманщиком, за мной охотились ищейки… Но что есть театр? Обман. Мы обманываем зрителей, показывая им выдуманные истории, заставляя переживать за то, чего никогда не было. Так почему бы не делать это… красиво? Чтобы люди не плевались, а наслаждались каждой сценой? И в театрах не начали наконец использовать колдовство? Вы знаете, что у нас оно запрещено? Причём театры сами же запретили. Сами себе. Даже декорации, даже костюмы – только вручную. Дикий пережиток прошлого. Ведь если подумать о пользе…

Артист поднял на Рьена блестящие глаза и выдохнул:

– Если использовать воздействие правильно, любой может стать великим артистом. Но не это главное… хотя сбывшаяся мечта спасла бы много жизней – тех, кто хотел, но не смог, или тех, в ком не рассмотрели талант и вышвырнули вон. Главное – это искусство. Людям, даже беднякам, были бы доступны прекрасные представления, а не глупые кривлянья. И даже декорации нам будут не нужны. Мы ведь не можем позволить себе ничего, кроме пары лоскутных одеял, окрашенных деревянных панелей и рисунков. А с воздействием они не нужны. Прекрасная игра не нуждается в дорогой обстановке. Капля воздействия для роли – и всё. Это же переворот! Это я хотел показать! И я показал! – он тихо рассмеялся. – Вы меня утопите, а статья напишется! И нужные люди прочитают, поймут… и я останусь в истории! Это я придумал и первым сделал! Я вернул колдовство в театр и доказал его нужность! Обо мне в учебниках писать будут!

– Да, но не в театральных, а в сыскных, – сухо сказал Рьен. – И то не факт. А в статье, не волнуйся, ничего из твоих слов не будет. Ты поставил опыт на беспомощных стариках, чтобы прославиться… И ты прославишься. Как убийца.

Якви разом выцвел, точно пеплом покрылся:

– Нет, куда вам, обывателям…

– Закончим на этом, – Рьен собрал записи и встал. – Идём, Мьёл.

А в коридоре, заперев допросную и вызвав дежурного, он внимательно посмотрел на озадаченного колдуна и заметил:

– Ты что, проникся?

– Да ну нет как бы… – смутился Мьёл. – Но колдовство-то полезно… Хотя, мастер… А вы нет?

Рьен похлопал помощника по плечу и негромко сказал:

– Я разных преступников видел. Однажды в эту допросную привели мальчишку, у которого умирала мать. Нужны были дорогие лекарства, а пацану лет десять. В отчаянии он пошёл на дело, но не всё предусмотрел – сумку рванул, жертва кинулась отнимать, а зима, гололёд, Низкий мост… Жертва поскользнулась – и в реку. Насмерть. Или другой парень – за девушку заступился, которую двое уродов в переулке поймали. А парень служил и не рассчитал свои силы. Или вот Иххо наша. Таких ребят я понимаю. Таким помогаю. А к тем, для кого люди – куклы, которым и не страшно, и не больно, – я не найду в себе ни понимания, ни жалости.

Мьёл смутился ещё больше.