Чай для призрака

Третью ночь матушка Шанэ не находила себе места. После странного случая с призраком в ней поселилось смутное беспокойство и нервное ожидание. Она не могла понять, отчего волнуется и кого ждёт, но волновалась и ждала. И сегодня, едва закрыв чайную и быстро перекусив, зажгла колдовскую свечу и устроилась с книгой внизу. Не переодеваясь, как обычно, в домашнее, с плащом и сапогами наготове.

Кот, привыкший вечерять с хозяйкой, спустился вниз и взобрался на стол, требуя внимания. Матушка рассеянно чесала его за ухом, пыталась читать, но ничего из прочитанного не запоминала. А когда часы пробили полночь, колдовское пламя странно заискрило и с улицы донеслось тихое пение.

Матушка быстро обулась, накинула на плечи плащ и метнулась к открытому окну. Под мелким плачущим дождём спиной к чайной стояла призрачная девушка и пела. И так пела… Без слов, без музыкального сопровождения, и её нежный голос звучал как скрипка Иххо – пробуждающе, завораживающе.

– Кто ты? – прошептала матушка Шанэ.

Девушка обернулась. Высокая и полноватая, с короткими тугими рыжими кудряшками и прозрачными серыми глазами. И тоже босиком и в одной ночной рубашке. Улыбнувшись, она сделала рукой приглашающий жест. В её ладони явственно сверкнула знакомая голубая искра – сияющая «дождинка».

Матушка не медлила – на ходу застёгивая плащ, бросилась за призраком. И послушно прошла прежней петляющей дорогой до парка за Сыскным ведомством. И снова увидела знакомый ворох сырой листвы. И ощутила близкое присутствие Лодочника.

– За что? – она пытливо посмотрела на призрака.

– А поживите, с чем не жили, – снова улыбнулась девушка и растворилась в дождливой ночи.

Матушка Шанэ снова вызвала помощников и сняла с шеи платок.

– Беги, Надэ. Нарэ, осмотрись.

Рьен прибежал быстрее прежнего и с Мьёлом. Увидев знакомую картину, сыскники встревоженно переглянулись.

– Она что-нибудь сказала? – уточнил Рьен, пока его помощник разгребал листву.

– «А вы поживите, с чем не жили», – повторила матушка Шанэ и устало пожала плечами: – И я пока не поняла, что бы это значило.

– Снова «дождинка» в руке, – Мьёл разгрёб листву и нашёл сияющий камень. – И всё остальное то же самое.

– А звали её Арро, – Рьен угрюмо посмотрел на испачканное землёй мёртвое лицо. – И если одна – это случайность, то двое – уже последовательность. Надо срочно найти живую троицу. Или пару подружек, если третья до сих пор в Приграничье. Что ещё, кстати, проверить надо. И поставить на это место в нашем парке следящий артефакт, раз оно так понравилось. Нет, несколько артефактов вокруг всего Сыскного ведомства.

– Подруги? – удивилась матушка. – Подружек одну за другой?..

– И на третью ночь… – пробормотал Рьен. – Матушка, вы наш чай презираете, только свой пьёте?

– Не презираю. Просто не считаю его лучшим, – она слабо улыбнулась и достала из кармана синий мешочек. – И у меня свой всегда с собой.

– Пойдёмте к нам. Расскажу. Покажу портреты. И хорошо бы хоть одна любила выпить у вас чаю.

* * *

– Подружки… – повторила матушка Шанэ, внимательно рассматривая портреты девушек. – Это кое-что объясняет. Они доверяют и впускают в дом. И они не держат зла. Слышишь, сынок? Они не злятся на убийцу. Неужели кто-то из этой пятёрки убивает остальных?

Рьен кивнул и спросил:

– Первая «дождинка» у вас собой? Вы что-нибудь ещё о камне узнали?

– Вот, – она достала сияющий камешек из кармана расстёгнутого плаща. – Узнать не узнала, но предположение есть. Теперь – есть.

– Почему теперь? – полюбопытствовал Мьёл, сидящий в соседнем кресле.

– Потому что южаночка, – матушка показала на портрет Тимэ. – Сказки о духах и их приютах мы слышим с пелёнок, они в нас с рождения. И потому что все южане видят или слышат призраков, и даже здесь связь с нашими великими песками крепка. Нет, это не она, сынок. Убийца – нет, не она. И не потому что с Юга. А потому что мы знаем: если светится, то занято. Но она могла рассказать подружкам о Юге и звёздном железе, о призраках и «Приюте». И если кто-то догадался найти общее… То «дождинки» подкладывали, чтобы они впитали душу убитой. Чтобы призрак подружки не явился к той же южаночке с предупреждением.

– Тимэ попала в приют в девять лет, – вспомнил Рьен. – Когда родители погибли. Да, ваша версия подходит. Мьёл, что с «дождинками»? Узнал, откуда они взялись?

Колдун недовольно посопел и признал:

– Пока нет. Но узнаю.

– Откуда? – строго спросил начальник.

– Есть у меня приятель в отделе краж. Я к нему и пристал с этими «дождинками» проклятыми. У них есть внутренний учёт дорогостоящих вещей, и «дождинок» тоже. Все богачи с новыми дорогими вещами к ним идут или на дом вызывают. На вещи ставят метку, а по ней потом можно вора отследить или нового владельца, если успеет продать. И «дождинки» у них все меченые, – по-прежнему недовольно, но обстоятельно доложил колдун.

– Вообще все? – удивилась матушка Шанэ.