Чай для призрака

– А знаешь, что интересно? – матушка Шанэ пошевелила пальцами, перебирая песок. – Какому-то проходимцу ты сразу поверила, даже не убедившись, поди, что он действительно лекарь и колдун, а вот мне верить отказываешься. Почему в плохое ты веришь, а в хорошее – нет? В смерти подруг поверила, а в здоровье что ж? Что-то не позволяет поверить, а?

Возразить Юлло не успела. На улице послышались шаги, и дверь без стука распахнулась. Мьёл ввалился в беседку и просиял:

– Вы её нашли! А то мастер Рьен рвёт и мечет!

– Не верю, – усмехнулась матушка. – Он всего лишь тихо переживает и корит себя за нерасторопность. А с Юлло мы случайно встретились. Я гуляла, а она выбирала подходящий мост.

– Не верю, – ответно ухмыльнулся колдун, – что случайно, – и посерьёзнел: – Ну, давайте к делу. Что узнали?

– Эта милая девочка больна чем-то неведомым и оттого очень опасна, – поведала матушка Шанэ.

Юлло дёрнулась, попыталась встать и зло ругнулась, когда ничего не вышло.

– Больна? – заинтересовался Мьёл. – Сейчас проверим.

И девушку накрыло чёрной водой. Тугие струи свились коконом и засияли. Рыжая плевалась, кашляла, ругалась, но колдун не убирал воду, пока не закончил.

– Здорова, – провозгласил он, расплетая кокон как клубок ниток и вбирая в себя воду.

– Ты не лекарь! – ощетинилась Юлло.

– Да что они все заладили… – поморщился Мьёл. – Я десять лет мёртвых вскрываю и слушаю, а они «не лекарь» да «не лекарь»… А знаешь, чем мёртвое тело от живого отличается?

Девушка лишь сердито чихнула и вытерла с лица остатки тёмной воды.

– Живое может возмутиться обследованию, а мёртвое – нет, – пояснил колдун и сел за стол рядом с матушкой. – Всё остальное одинаково – руки, ноги, болячки. А знаешь, чем я отличаюсь от лекаря? Мне не надо спасать. Мне надо просто понимать, что с телом так, а что – нет. Потому и учиться десять лет на лекаря не надо.

– Верно говоришь, – одобрила матушка Шанэ. – Никого не слушай, сынок. И не сомневайся в выборе.

– Спасибо, – мимолётно улыбнулся Мьёл и снова посмотрел на Юлло, жёстко добавив: – В Сыскном сейчас десять лекарей. Самых-самых в Семиречье. Ищут неведомые болезни у твоих мёртвых подруг и, спорю на что угодно, не найдут ни одной. Рискнёшь обследоваться? Я враз устрою.

Девушка сразу сдулась. Поджала губы, опустила голову, шмыгнула носом.

– Это было очень грубо, – прошептала матушка. – Она только что узнала о двух подружках, даже поверить не успела…

– А нам некогда сопли распускать, – сухо ответил колдун. – Нам убийцу надо срочно найти, пока он в других приютских не вцепился. Соберись. И либо ты добровольно всё расскажешь, либо я воздействие применю и сам нужное узнаю. Но тогда ты ответов на вопросы не получишь. Очнёшься в камере и будешь там сидеть, пока мы убийцу не поймаем.

Матушка Шанэ встала, налила в чашку свежий чай и поставила её на подоконник взамен старой. А Мьёл покатал между ладонями водяной клубок и приготовился записывать допрос.

Юлло, снова шмыгнув носом, быстро выпила чай, успокоилась и неохотно заговорила:

– Этой зимой у меня начались головные боли. Сначала на час раз в неделю, потом на три через день, а потом с постели встать не могла, ночи не спала, так мучилась. Я все больницы Семиречья обошла, ко всем светилам на приём пробилась – никто ничего не нашёл. Все твердили, что я здорова, что это, наверное, погодное, и прописывали лекарства. Но ничего не помогало.

Матушка сочувственно покивала – она долго травы подбирала в своё время, чтобы такие головные боли снимать. Два года возилась. Действительно, страшная штука.

– Меня с работы уволили, – угрюмо продолжала девушка. – Раз я через день пластом лежу – какой с меня прок? Хорошо, старые заказчики остались, которым моя работа нравилась, – они и спасли, не то бы уже давно на улице оказалась. Я букеты делаю, – пояснила неловко, – и живыми цветами сады украшаю. У меня всё приживается и всё хорошо растёт. И срезанные цветы дольше обычного стоят.

– Интересные вы, островные, – улыбнулась матушка Шанэ. – С мёртвыми общаться разучились, но ваш дар нашёл другую лазейку – в ином направлении. Не души умерших призывать, а души живых радовать. Музыкой, песнями… цветами.

– Матушка, не отвлекайтесь, – попросил Мьёл.

– Прости, сынок, – извинилась она и снова занялась чаем: поставила на стол ещё две чашки, заварила свежий, достала из ящика печенье.

– В лекарей я уже не верила, но всё равно ходила, – Юлло судорожно сжала чашку. – И однажды после очередной неудачи меня в больничном саду догнал какой-то мужчина. Он точно описал все мои боли, предположил, когда они начались и как проявляются сейчас. И сказал, что может помочь. Но ненадолго. Полгода… и всё. И либо в лечебницу для сумасшедших навсегда, либо…

– Как он выглядел? – строго спросил колдун. – Где ты его встретила?