Чай с Грейс Келли

Он перестал теребить свой нос. По его боксерскому лицу словно скользнул луч света, который Манхэттен, поучаствовав не в одном шоу, хорошо знала. За хмурой миной и вечными нападками скрывался славный человек. Майк Ониен знал, что большинство его танцовщиц затягивают пояса. Может быть, он укажет ей другой клуб, другое шоу.

– Угу, – ответил он. – По максимуму. Не говоря уж о списке ожидания.

– Бедная моя детка, – вздохнула Глория Ли. – С работой сейчас трудно. Ты прямо с поезда?

Манхэттен кивнула и, храбрясь, пожала плечами.

– Что ж, в другой раз, ничего не поделаешь. Зайду в «Данделион», кажется, там только меня и ждут. Спасибо, Майк, извини за вторжение. До скорого, девочки.

– Приходи выпить с нами кофе, – предложила Глория Ли, когда Манхэттен, развернувшись, пошла вглубь сцены.

– Лью! – вдруг прогремел Майк. – Лью, где ты? Минутку, Манхэттен.

Лью, постановщик, сидевший в темноте зала, распаковывал жевательную резинку. Он тщательно развернул бумажку. Под ней была фотография Рекса Барни, подающего «Нью-Йорк Янкиз»[163]. Он собирал их для коллекции своего сына. Если собрать всю команду, аптека дарила альбом, чтобы наклеивать фотографии. В результате этой неслыханной щедрости Лью жевал день-деньской.

– Ага! – невозмутимо ответил он на громовой зов хореографа. – Мы подумали об одном и том же. Да, Майк?

Он вышел к ним на сцену.

– Кордебалет укомплектован, – сказал он. – Но нам не хватает… кое-кого. Слушай, у тебя ведь были красивые ноги полгода назад.

– Они у меня по-прежнему есть, – сказала Манхэттен с вызовом, и никто не заметил, как она с трудом сглотнула.

– Она и танцевала хорошо, – буркнул Майк. – Даже очень хорошо. Беги переоденься, Манхэттен. Шевелись! Не ночевать же нам здесь!

– Перерыв! – крикнул Лью кордебалету. – Пятнадцать минут.

– Наконец-то! – простонала одна из девушек. – Если кто-нибудь хочет рубленый стейк, предлагаю мои ноги.

Глория Ли состроила Манхэттен веселую рожицу… и та побежала переодеваться в будочку из раскрашенной фанеры. Открыв чемодан, она мгновенно надела шорты и трико для репетиций.

Она вернулась, сердце бешено колотилось. Майк разметил шаги степа на полу. Сквозь очки она отметила двойные пулл-бэки на шесть ударов, винги на десять, ток-стенды, пики… все это в квик-тайм и с резкими перебоями темпа. Господи… Эти фигуры были сложнее тех, что обычно требуются от простой хористки! Хэдли выдержала бы испытание одной левой, но она?..

– Валяй! – крикнул Майк, опустившись верхом на стул и опираясь локтем на спинку, чтобы лучше ее изучить. – Начинай! Раз, два, три…

Мэнни заиграл буги в адском темпе. Первая фигура Манхэттен не удалась. Вторая тоже.

– Я не разогрелась, – промямлила она.

Майк сделал ей знак продолжать, давай, давай, без разговоров, не ночевать же нам здесь.

Мэнни снова заиграл. Третья фигура удалась ей чуть лучше, четвертая много лучше… Одиннадцатая была корректной, двенадцатая идеальной, как и все следующие.

Девушки, радуясь затянувшимся пятнадцати минутам, разбрелись по углам. Через некоторое время, однако, болтовня смолкла, и они приблизились. Манхэттен вскоре оказалась окружена радугой внимательных лиц.

Пианино смолкло как отрезало после двух десятков фигур подряд. Запыхавшаяся, взмокшая, она вынуждена была опереться на плечо Мэнни. Кто-то набросил ей на плечи сухое полотенце… Манхэттен подняла благодарный взгляд на Глорию Ли, и та подмигнула ей.

Манхэттен опустила голову: пианист ей тоже подмигнул. Отдышавшись, она повернулась к Майку, который сидел, совершенно безучастный, погруженный в раздумья.

– Ты сумеешь проделать все это на роликах? – отрывисто бросил он.

Он не шутил.

Манхэттен не каталась на роликах с двенадцати лет. В школе с одно классниками она показывала хорошие результаты в соревнованиях на скорость на боковых дорожках Манхэттена, графство Форт-Райли, штат Канзас. Она помнила только, как тяжелы были ролики, помнила железные колесики, лязг, вес, негнущиеся ноги… и падения. Какая муха укусила хореографа?

– Почему бы нет, – пробормотала она.

Прибежал ассистент с парой роликовых коньков, которые он приладил ей на ноги. Чувствовала она себя не лучшим образом.

Для начала она прокатилась несколько раз от правой кулисы до левой и… удивилась. Это были танцевальные ролики, из легкого материала, с восхитительно податливыми колесиками, которые бесшумно повиновались каждому движению. О, это было дивное ощущение, она взлетала, парила в череде хопов! Эти маленькие чудеса решали за нее, диктовали ей танец. Боже милостивый, это было… да… божественно!

– Это лучше степа! – воскликнула она.

– Не каждая это скажет! – усмехнулся постановщик, сунув в рот новую жевательную резинку. – Надо танцевать лучше, чем просто хорошо, чтобы это показалось легко!

Майк пристально смотрел на нее из-под своих редких бровей.

– Эта малышка танцует лучше, чем просто хорошо, – буркнул он. – Лью?

– Да, Майк.

– Что скажешь?

– Что хорошенькие катались как регбисты. А у тех, что катались хорошо, были ноги регбистов.

– Манхэттен?

– Да, Майк, – прошептала она, сердце билось в горле.