Чай с Грейс Келли

Дверь оказалась не заперта. Несмотря на солнечное утро, комната была погружена в сумрак и меланхолию опущенных штор.

– Будешь уходить – захлопни дверь! – простонал голос из-под одеяла.

– Я не ухожу. Не сейчас, по крайней мере. Ты заболела?

– Выйди. Я хочу умереть одна.

– Вид у тебя точно умирающий! – ответила Хэдли с натужной веселостью, на самом деле встревожившись. – Что, Минни танцует конгу?

– Нет, у меня нет месячных. И больше никогда не будет, потому что я хочу умере-е-е-е-еть…

– Что я могу сделать, чтобы усугубить твой случай? – поддразнила ее Хэдли.

– Достаточно тебе остаться здесь.

Шик, привставшая было на локте, снова рухнула на подушки.

– Черити починила твое платье. Принести его тебе? У этой девушки пальчики феи, платье как новенькое.

Хэдли не упомянула два доллара, которые она заплатила из своего кармана за эту кропотливую работу. Она посмотрела на Шик, в ней боролись сочувствие и желание ее встряхнуть.

– Я принесу тебе кофе.

– Не-е-ет! Я хочу побыть одна, понимаешь ты наконец! – прокричал голос, приглушенный пуховым брюхом подушки. – Одна! Плевать мне на платье…

Хэдли отступила на шаг.

– Зайди за ним, когда захочешь, – мягко сказала она. – Оно у меня в шкафу, моя комната всегда открыта.

Она вышла и спустилась на первый этаж, где лихорадка не ослабевала. Впрочем, миссис Мерл все-таки перестала прыгать, теперь она смотрела с каким-то боязливым благоговением на телевизор, который красовался посреди разобранной коробки, точно краб в линьке.

– Какой-то он маленький? – сказала Урсула, подмигнув девушкам. – У моей подруги Джойс экран широкий, как ладонь Кинг-Конга.

– У вашей подруги Джойс, наверно, и глаза Кинг-Конга, – парировала задетая за живое миссис Мерл.

– Где Джо? – предприняла отвлекающий маневр Пейдж.

Чуть раньше ей позвонила по телефону ассистентка мистера Рэймонда Мэсси. Пейдж ждали в театре меньше чем через полчаса. Она была уже в шляпке и в уличных туфлях. Но ей очень хотелось перед уходом увидеть краба в действии.

– Джо практикует возвышение духа и высоту взгляда! В своем лифте, дурашка! – объяснила Урсула при виде озадаченной мины Пейдж. – Этот прибор работает?

– Конечно, работает! – строго заверила Истер Уитти. – Виданное ли дело, чтобы в Америке доставили неисправный телевизор?

– Посмотрим программу в газете, – предложила Хэдли.

– Где «Нью-Йорк Хэдлайнерс»? – спросила Эчика.

– Влух! – вставил Огден.

– Это на последних страницах, – выдохнула завороженная крабом Черити со стопкой тарелок в руках.

– Он работает… но пока еще нет, – вдруг раздался голос техника, сидевшего на корточках где-то около электрической розетки, о котором все совершенно забыли.

Техник был пожилой и немного ошалел от этого женского изобилия. Он подергал себя за ухо с раздвоенной, как у пирата, мочкой. Казалось, что у него два правых уха. С левым всего три.

– Надо сначала установить антенну, – сказал он. – Наверху.

Он вышел, и Пейдж надела перчатки. Бог с ним, с телевизором, ей надо бежать в театр. Если Рэймонд Мэсси хочет ее увидеть… Если он хочет ее увидеть, значит, возможно… нет, вполне вероятно, что он выбрал свою Берту для пьесы… Пейдж зажмурилась, сердце в груди затрепетало.

– Я пошла! – сказала она, разглаживая перчатки, чтобы унять дрожь. – Когда я вернусь, краб, может быть, заработает.

– Наверняка заработает! – гаркнула Истер Уитти.

– Удачи, Пейдж, – тихо пожелала ей Хэдли.

– И вообще, – прощебетала миссис Мерл, – это не краб…

– Это телевизор!!! – закончил за нее хор девушек.

– Влух! – повторил Огден у окна, из которого он в восторге наблюдал за мужчиной с рваным ухом, достававшим из грузовика стремянку.

– Краб, – сказала Урсула, – а ведь ему это очень идет.

– Где моя сумочка? – всполошилась Пейдж.

– Я видела ее наверху, мисс Пейдж, – подсказала Черити.

– Я тоже поднимусь, – вздохнула миссис Мерл. – Скажу Артемисии.

И чувствовалось, что она одновременно ликует и побаивается.

– Программа! – напомнила Хэдли. – Где «Хэдлайнерс»?

– На крыльце, наверно, – ответила Эчика. – Сегодня с утра никто не выходил.

Она побежала открыть дверь. Нед, местный продавец, обычно плохо целился. Со своего велосипеда он швырял журналы и газеты на клумбы, в урны или за соседскую ограду. Но сегодня утром, о чудо, «Нью-Йорк Хэдлайнерс» приземлился прямо на коврик.

Эчика подобрала его. Строчка внизу страницы сразу привлекла ее взгляд… и глаза увеличились сверх обычных размеров. Она развернула газету.

На первой полосе писали о триумфе «Саут Пасифик». Ниже шла речь о неизбежном ужасном Сталине… Еще ниже на двух колонках шла заметка о Come on, Osmond! Радиосериал Пейдж!

Эчика села на первую ступеньку и жадно пробежала глазами листок.