Чай с Грейс Келли

– Что это за шум в курятнике?

Молчание затягивалось, и Хэдли рискнула:

– Извините, Артемисия. Но мы так рады, что вернулась Манхэттен, и…

– И потом, эта статья в «Хэдлайнерс», – выступила вперед миссис Мерл. – Там так хвалят нашу маленькую Пейдж! Прочти, Митци.

– Если бы я скакала и орала ослом каждый раз, когда мое имя упоминалось в газете! Привет, Манхэттен, рада, что вы снова с нами.

Ей протянули газету. Артемисия, поколебавшись, надела очки, которых на ней никогда не видели. Хэдли нашла, что у нее в них выражение пчелы в поисках улья.

Дракон внимательно прочел, быстро спрятал окуляры в карман и вернул газету.

– Так-то лучше. Я боялась, что застану вас посреди ритуала поклонения вуду из-за… этого! – поморщилась она, воинственно наставив указательный палец на телевизор. – Этой штуки!

– Сейчас устанавливают антенну на трубе! – с вызовом ответила ее сестра. – Скоро мы его включим.

Тут как раз в дверях появился техник.

– Я стучал, вы, верно, не слышали, – сказал он. – Кончено.

– Что кончено? – встревожилась миссис Мерл.

– Поставил. Антенну. На крыше.

Он приветствовал Артемисию жестом, как будто приподнял шляпу, которой у него не было, и засуетился, насвистывая, вокруг линяющего краба в разобранной коробке. Артемисия наставила на него трость.

– Вы бы лучше продавали словари.

– В жизни ни одного не открыл! – ответил он с любезной простотой.

Она вдруг наклонилась, чтобы лучше его рассмотреть. Все заметили, как она едва уловимо вздрогнула. Техник ставил телевизор на круглый столик, специально для этого купленный несколько недель назад. Огден притаился в уголке, поближе к зверю и укротителю.

Укротитель простукал зверя, теребя свою рваную мочку. Артемисия степенно облокотилась о буфет напротив него, на лице ее появилось какое-то новое выражение.

– Никогда? – переспросила она.

– Что никогда?

– Не открывали словаря?

– За всю жизнь.

Он отвинтил электрическую розетку, занялся проводами. Затрещало и заискрило. Миссис Мерл издала туманное «ах!», держась рукой за пуговки на сердце. Мужчину это нисколько не взволновало, он опустился на колени, чтобы соединить провода. Краб вдруг издал «пуп!», миссис Мерл еще одно «ах!», но менее абстрактное, чем первое.

– Надо подождать, – сказал он, выпрямляясь. – Лампы. Цилиндр Венельта. Катод. Вся фурнитура. Пусть нагреется.

Все закивали, как будто хорошо разбирались в премудростях флюидов и волн. Усмешка Артемисии прозвучала на этом фоне странно. А она произнесла несуразную фразу:

– До вокзала далеко?

– Какой вокзал? – занервничала Селеста. – Вокзал – куда?

Но сестра обращалась не к ней и не к пансионеркам. Она заговорила с техником, который манипулировал кнопками и ручками на тыльной стороне телевизора.

Почувствовав, что за ним наблюдают, он поднял удивленный взгляд. Это был добрый взгляд, теплый и ласковый до крайности.

– До вокзала далеко? – повторила она все с той же странной улыбкой.

Он похлопал глазами, потоптался в нерешительности, безусловно, смущенный. В долгом, очень долгом и очень глубоком молчании он разглядывал старую даму. Вдруг лицо пирата просияло. Он ущипнул себя за рваное ухо, и его ответ на хриплом выдохе был решительно неожиданным:

– Мой отец здесь стрелочник.

Потом он тихо сказал:

– Митци… Это ты?

Их глаза встретились.

– Это я, Баббер.

Ошарашенная миссис Мерл смотрела на Истер Уитти, на Черити, на пансионерок. Никто ничего не понимал, но все догадывались, что момент важный.

– Баббер с Фернес-Узловой! – вздохнула Артемисия. – Ты теперь занимаешься телевизорами? И не стыдно тебе, негодник?

– Ба. Уже сколько лет я копаюсь в радиоприемниках. Телевизор – то же самое, только современнее.

Его повисшие руки не решались подняться. Тогда перед опешившим собранием и оторопевшей Селестой Артемисия раскрыла объятия, и… пират бросился в них.

– Мой старый добрый Баббер.

– Митци… Не может быть, просто не может быть!

Они крепко обнимались, как будто комната была пуста.

– Артемисия! – выговорила миссис Мерл, когда смогла хоть что-то выговорить. – Ты в халате…

Хэдли вдруг подхватила Огдена и заплакала, прижимая его к себе.

– Ладно! – проворчала Артемисия, оттолкнув своего треухого Баббера. – Нечего тут разводить сырость. Идем, поднимемся ко мне, поболтаем о старых добрых временах. Истер Уитти, полную бутылку бурбона! Нет, две полные бутылки! Ты идешь, Баббер?

– Артемисия! Ты… ты же не пойдешь к себе с… с этим…

Под ручку, воркуя от наслаждения, старый дракон и его пират уже скрылись.

– …техником? – задохнулась миссис Мерл.

Их голоса, их смех порывами доносились с лестницы. Раздался веселый возглас: Теперь я с этой окаянной тростью… Боже мой, как подумаю, что однажды ты видел, как я выпрыгнула из окна «Бродвей-Лимитед»! И снова взрывы смеха.

Следом за Хэдли Эчика и Черити тоже пустили слезу, сами не зная почему. Они плакали и смеялись, утирая глаза. Истер Уитти отперла стенной шкаф и исследовала этикетки.