Чай с Грейс Келли

Эчика пожала плечами.

– Кстати, Манхэттен вернулась.

– Ах, черт! Она не могла подождать еще немного?

– Хотя она делит комнату с тобой, ей отсоветовали беспокоить тебя сегодня утром. Она только поставила чемодан и ушла.

– А я-то радовалась, что одна.

– Как можно быть такой красавицей и такой чумой?

– А ты? Как можно быть такой красавицей и такой дурой?

– Я первая спросила! – улыбнулась Эчика. – И что-то я не заметила, чтобы ты радовалась. Ты скорее была готова перекусать весь город. Шик… Что с тобой случилось? У тебя проблема?

Шик глупо хихикнула. Она страдает по хаму, который бросил ее в «Дыре в стене» без объяснений и с тех пор не подавал признаков жизни. Это не проблема. Это трагедия. Никогда еще парень не наносил ей такого оскорбления. Парень, в которого она влюблена.

Она взяла одежду, висевшую на руке Эчики: брюки из грубого полотна, фланелевую спортивную рубашку, толстые носки. С усмешкой встряхнула их.

– Это что за тряпье? Ты получила роль фермерши в пропагандистском фильме коммунистов?

Эчика переложила на другое плечо полотенце и спокойно посмотрела подруге в лицо.

– Готово дело. Мне предстоит неприятный разговор, и я не знаю, чем его заслужила. Ладно, отступать не буду. Все равно ты должна знать. Я еду на три дня в Кентукки.

– В Кентукки? – поморщилась Шик, как будто речь шла об экспедиции в Антарктику. – Какого черта ты забыла в Кентукки?

– Эрни Калкин меня пригласил.

Шик вытаращила глаза.

– Пробка? Пробка тебя пригласил?

– Мы пойдем в поход, будем ночевать в палатке.

Переварив новость, Шик рассмеялась – довольно громко и, честно говоря, не очень весело.

– Что ж! Я просто счастлива, что мне он никогда не делал подобного предложения. Тебе это нравится? Ты довольна?

– Я без ума от радости.

Эчика выглядела искренней, абсурдно искренней. Шик почти позавидовала ей.

– Я что-то не припомню, чтобы он тебе звонил. Во всяком случае, ты нам не хвасталась. Когда он тебя пригласил?

– На днях, в… в «Дыре в стене», – сказала Эчика, чуть помедлив. – Ты там тоже была. Ты нас не видела. И да, мне это действительно очень нравится. Эрни заслуживает лучшего, чем смешная кличка.

Шик похлопала глазами. В «Дыре в стене»… Значит, ей не померещилось. Это действительно был Эрни, паршивец! Решительно, этот проклятый вечер надо пометить крестиком на доске обломов, подумалось ей с горечью.

– При наличии капли воображения этот парень, должно быть, просто сказка! – осклабилась она, вздернув подбородок.

– Шик…

– Плевать я хотела на Пробку! Развлекайтесь хорошенько в ваших лесах.

И пусть комары Кентукки превратят вас обоих в бубоны! – подумала она про себя с досадой и ревностью. Ей и правда было плевать на Пробку, этого неуклюжего медведя. Она просто завидовала, мучительно завидовала Эчике, которая выглядела такой довольной, влюбленной и счастливой. И не догадывалась о ее проклятии.

– Спасибо, – пробормотала Эчика сокрушенно и с несказанным облегчением.

– Держи! – Шик швырнула ей брюки, рубашку и носки. – Твоя камуфляжная форма… Оливия!

– Оливия? – переспросила Эчика, не понимая.

– Ты была бы идеальной дублершей Оливии де Хэвиленд. Знаешь, той дурочки с большими невинными глазами, которой хочется надавать пощечин.

Эчика улыбнулась, сделав большие невинные глаза.

– Ты-то воображаешь себя Бетт Дейвис в «Лисичках» или Барбарой Стэнвик в «Двойной страховке», но в сущности… ты тоже Оливия де Хэвиленд.

Она убежала и закрылась в ванной.

Шик осталась стоять у перил. Внизу возвращались голоса Черити и Истер Уитти. Слишком поздно для кофе. С долгим вздохом она направилась в свою комнату. Она привыкла к раздолью без Манхэттен. Теперь, когда та вернулась, надо было немного прибраться.

Проходя мимо комнаты Хэдли, она вспомнила про платье. Она не надеялась, да и желания не имела его носить, потому что Шик не представляла себе, как наденет платье, пусть даже починенное умелыми пальчиками Черити, которое было порвано. Все же ей хотелось самой обозреть потери.

Хэдли, как и обещала, оставила дверь открытой. Комната была небольшая и довольно тесная: кровать в углу, кроватка Огдена в противоположном, квадратный стол, два стула, тумбочка у изголовья с фотографией Огдена в рамке (бровки домиком, вопросительное выражение, по обыкновению без улыбки. Шик помнила, как был сделан этот снимок, как Хэдли повторяла: «Сыр, милый, скажи сыр…» Как бы не так!) и маленький комод. Шик направилась прямо к стенному шкафу.

Он был набит плюшевыми игрушками, коробками, играми, книгами и детской одеждой, все вперемешку и в жуткой тесноте. Себе Хэдли оставила совсем немного места, вещи огольца занимали почти весь шкаф. Шик узнала свое платье на вешалке, но, когда хотела его снять, вешалка зацепилась крючком за другие. Ей понадобились две руки, чтобы отодвинуть компактную текстильную массу и высвободить платье. Снизу упала коробка, и по полу рассыпалась армия оловянных солдатиков.