Чай с Грейс Келли

Поколебавшись, она взяла уснувшую руку в свою и крепко сжала. Ладонь была влажная и холодная. Как маленький бледный зверек, которому вкололи снотворное.

– Хотя твои воспитательные методы, честно говоря, оставляют желать лучшего, я ничего не забыла… папа.

49. From this day forward [171]

Джону Берри

Джослину хотелось чего-то французского.

Он хотел поговорить по-французски с кем-то, кто поймет его и ответит. Естественно, он подумал о Марианне. Но в этот час она давала уроки фортепиано в Нью-Джерси. К тому же туда надо было ехать на пароме, а… ему и Нью-Йорка тоже хотелось.

Под конец своей работы в Хаксо-билдинг он уже предчувствовал, подспудно, сам себе в этом не признаваясь, что, скорее всего, не пойдет на занятия. Однако направился к Пенхалигон-колледжу, потому что еще не решил. Под жарким солнцем, в едва уловимой влажности он свернул у Радио-сити-мюзик-холла.

Был час обеда, и Нью-Йорк поджаривал рядами, как на вертелах, своих конторских служащих, секретарш и коммивояжеров, машинисток и исполнительных директоров на каждой террасе, у каждого киоска, закусочной или гриль-бара.

Он съел сандвич у стойки на 7-й авеню: масло-ветчина без салата, без майонеза, без соуса, без ничего, только с капелькой ностальгии по багету мадам Фавьер, булочницы с улицы Данкур, близ театра «Ателье», Париж, Франция.

Выйдя, он пошел по проспекту в противоположную от колледжа сторону, окончательно решив прогулять.

У Пенсильванского вокзала он выпил дьяболо с гренадином в «Пенси с Небес»[172], не зная, что здесь, в этом баре, холодным январским днем 1946 года Хэдли простилась со своим любимым солдатом и с тех пор его не видела. Нет, Джослин Бруйяр ничего обо всем этом не знал, но с удовольствием всматривался в толпу на вокзале и у автобусов «Грейхаунд».

Он сразу узнал широкую бесформенную юбку на женщине с седыми волосами, которая вдруг вошла в бар. Ее большую корзину и шарфик с ракушками, которым она была накрыта. Все это выглядело таким потрепанным, таким усталым, что Джослину подумалось, будто и фиалки под шарфиком, наверное, те же, что и в тот день, когда он подарил букетик Дидо. Старушка тогда назвала свое имя. Миджет?.. Да, точно, Миджет. Это было после их безумной поездки в рефрижераторе, в ноябре. В тот день, когда среди замороженных мясных туш он понял, что влюблен в Дидо.

Странная все-таки штука жизнь… В тот день он рассказывал ей, как жил во Франции во время войны, про Сент-Ильё, Аттикуса Фейдера и… Марианну.

А теперь уже почти лето.

Прежде чем сесть, старуха Миджет проковыляла к музыкальному автомату и чудом засаленной монетки высвободила шелковый голос Бинга Кросби.

Kiss me once, kiss me twice,
Then, kiss me once again…
It’s been a long, long time…[173]

Бежевый фасад отеля «Пенсильвания» на другой стороне 7-й авеню вдруг вывел Джослина из задумчивости. Там, в будке киномеханика, отец Дидо готовился показать фильм.

Официант принес Миджет вермут с черносмородиновым ликером, и она пила, подпевая Бингу Кросби.

Просперо Беззеридес говорил по-французски! Конечно, с немыслимым акцентом, наложившимся в Греции, Турции и Марселе, где он его учил, но его синтаксис был безупречен. Главное – Просперо его поймет.

It’s been a long, long time…
Haven’t felt like this, my dear,
Since I can’t remember when…[174]

В зале Теды Бара[175] отеля «Пенсильвания» киносеанс еще не начался. Джослин без колебаний поднялся по узкой винтовой лестнице, ведущей в будку киномеханика. Он регулярно бывал здесь с Дидо.

– Мне прислали рваную пленку, – сказал ему деловитый Просперо, не поздоровавшись и так естественно, будто Джослин просто вернулся из туалета. – Вторую бобину… Ты правильно сделал, что пришел, фильм сегодня потрясный. Хрупкий, но небьющийся фарфор.

– Как называется? – спросил Джослин, не посмотревший ни на афишу, ни на фотографии внизу.

Вопрос был задан по-французски.

– From This Day Forward, – ответил Просперо.

Он то и дело отбрасывал свою красивую шевелюру назад, чтобы рассмотреть пленку на свет, потом вперед, чтобы нанести аккуратные точечки клея. Как будто они встретились на улице Мобеж или на площади Бастилии, Просперо продолжал по-французски:

– Джоан Фонтейн в своем маленьком белом платье тоньше сигары… Ты знаешь Бронкс Хай- Бридж, Джо? Нет? Ну и хорошо, все равно в фильме он лучше. Особенно в этом. Мать Дидо… У нее тоже была осиная талия, я мог обхватить ее одной рукой… Ты знаешь, что Джон Берри был из команды Орсона Уэллса? Это он поставил фильм. Говорят, он собирается снимать еще один, тайно, о Голливудской десятке. Не спрашивай, откуда я знаю, я тебе не скажу. Ты помнишь, что такое Голливудская десятка, Джо?