Чай с Грейс Келли

– Соус… винегрет? – выдохнула она и похлопала ресницами. – Туда, полагаю, нужен уксус. Но что еще?

Она ничего не чувствовала, кроме этой руки на своей талии. Рука внезапно развязала на ней импровизированный передник и мягко, но решительно повела ее к дивану, на который Шик плюхнулась, как послушная кукла.

– Представьте, что вы у дантиста или у парикмахера.

Он достал завалившуюся за подушку одну из книг, которые она давеча отодвинула, и предложил ей.

– Чтобы скоротать ожидание.

– «Наш общий друг», – прочла она. – Опять этот сценарист, лопающийся от денег! Этот Диккенс наверняка живет в «Шато-Мармон»[81] там, в Голливуде.

С таинственным видом Уайти скрылся в кухне. Шик слышала, как бьется скорлупа, как он взбивает яйца в миске, как шипит масло на горячем металле… Она выронила книгу и вскочила с дивана. Надо было поискать в буфете все необходимое, чтобы накрыть на стол.

Она свернула салфетки в форме цветов – так делала миссис Мерл, когда приглашала своих друзей Макгонохи, – изящно уложила их на стаканы.

Посмотрела на дуэт пустых тарелок, как-то неуверенно стоящих друг против друга, и ей вдруг стало одиноко.

– Придется вам рассказывать мне истории, которые прячутся во всех этих книгах, – крикнула она.

– Вы не хотите лучше прочесть их сами?

– Слушать приятнее.

– Тогда я должен пригласить вас еще раз.

Тогда у нас будет вся жизнь, чтобы их прочесть.

– Если вы думаете, что я напрашиваюсь… вы правы, – сказала она.

По квартире разлился запах жареного бекона. Шик вдруг поняла, что голодна. С утра она только выпила чаю.

– Мой кулинарный гений ограничен, – заговорил он после паузы. – Вам прискучат эти вечерние завтраки.

– Мы будем питаться фруктами и сырой рыбой, как таитяне! – рассмеялась Шик, вновь приступая к изучению «Нашего общего друга». – Тысяча страниц?! – ошеломленно ахнула она.

Я их прочту. Для тебя я их прочту… когда-нибудь. И ладно, мне, наверно, понадобится больше одного дня, чтобы дойти до конца этого бумажного кирпича.

– Он из библиотеки, не так ли? – спросила она, когда он ставил на стол салат, яичницу и бекон. – Тут есть штамп.

– Изумительно, – сказал он, увидев салфетки-цветы. – Вы просто фея… на свой лад. Любая фея непременно немного чума, правда? Возьмите хоть Динь-Динь из «Питера Пэна».

– Вы сегодня ходили в библиотеку, чтобы взять этот кирпич?

– Нет. Чтобы вернуть другой, его ждала маленькая девочка. В качестве штрафа миссис Чандлер дала мне этот. Это очень в ее духе.

– Надо бы вам познакомить меня с вашей миссис Чандлер. Интригует меня эта библиотекарша с имиджем Кэрол Ломбард.

Коготок ревности оцарапал ее фразу. Не столько из-за Кэрол Ломбард (с этой стороны Шик чувствовала себя на равных), сколько из-за таинственной связи этой миссис Чандлер с книгами и их пугающим миром.

– Вы ребенок, – прошептал он.

И легко поцеловал ее челку.

После этого все было божественно. Каждый кусок, каждый глоток белого вина казались выжимками рая. Она сварила кофе (это она умела), и они, поев, сели пить его на диван. Шик сбросила туфли, согнула ноги под венчиком юбки «Моей милой».

– Прочтите мне начало «Нашего общего друга», – предложила она, потому что разговаривать больше не хотелось. – Хотя бы первую страницу.

Он повиновался. Как ей показалось, с искренним удовольствием. Ей нравилось, как звучит его голос, как двигается челюсть. Когда он закончил, она прижималась к нему, а его рука обнимала ее.

– А дальше?

– Вы сказали первую страницу.

Она слегка выпрямилась. Их щеки соприкасались.

– Почему не больше?

– С этим произведением я… предпочитаю познакомиться один. Когда я его прочту, если хотите, почитаю вам вслух.

Она таращила глаза, не понимая, к чему такие сложности.

– У влюбленных в книги свои причуды, – сказал он, немного сконфузившись. – Это трудно выразить словами.

После короткой паузы он все же попытался объяснить:

– Представьте, вы купили новое платье и заранее радуетесь, воображая, как обновите его, наденете в первый раз. И вдруг видите, что ваша лучшая подруга распаковала его до вас и красуется в нем перед зеркалом.

– Я предпочитаю не быть вашей лучшей подругой.

Он щелкнул ее по уху. Но она уловила суть. Застань она Эчику перед зеркалом в платье, которое она, Шик, купила себе… Все очень просто, она оторвала бы ей нос.

Уайти молчал, покусывая ноготь.

Вдруг он вскочил с дивана, словно после короткой борьбы с самим собой, скрылся в соседней комнате и вышел через минуту с тонкой серой тетрадью.

Он положил ее туда, где фай «Моей милой» образовал шелковое гнездышко. Она взяла ее в руки, открыла. Тетрадь была исписана синими строчками. Она прочла название, потом, под ним, на первой странице, имя: Арлан Бернстайн.

– Это… ваше? – выдохнула она, листая рукопись, с сердцем в горле. – Сарина говорила мне, что вы пишете… что-то.

Сарина сказала: Арлан был в Бирме во время войны, он пишет об этом книжку.

Он смотрел в пол, отчего-то смущенный.

– Я не знаю, много ли это стоит. По всей вероятности, немного, а может быть, и вовсе ничего. Но вы… Вы бы хотели…

На нее вдруг накатила сильнейшая паника.