Чай с Грейс Келли

Итак, мы углубились в Бродвей, нам не понадобились ни мачете, ни лопаты, кто-то шел там до нас, но давно, уже выросли грибы. Свифт пыхтел за моей спиной, идти приходилось гуськом. Мы шли мимо стволов, прогнивших, поломанных: настоящий почетный караул из старцев, связанных паутиной невидимых пауков. Рука Мэриона вдруг потянула меня за полу. Он остановился, вертикально подняв указательный палец к уху.

Несколько мгновений мы прислушивались, застыв и раздувая ноздри. Раздутые ноздри обострили слух. Потом, без предупреждения, не раздумывая, я с силой толкнул его на обочину, под гнилые деревья. Мы скатились в канаву на мягкий мох. Я не ожидал, что там будет канава, тем более что мы увязнем до ляжек, но это было чертовски вовремя, потому что раздались голоса, и говорили они по-японски.

Их было человек восемь, скромный взвод. Они болтали, посмеивались, как на своей территории, шли гуськом, с вещмешками за спиной, не особо отличающимися от наших. Ни дать ни взять гномы из «Белоснежки» идут в горы.

Они замедлили шаг, и мы в нашей канаве притаились, как две крысы.

Один показывал остальным паука, восседающего в центре своей паутины. Они еще потрещали и похихикали на своем окаянном языке и двинулись дальше. Мы выбрались из мха и грязи, выждав некоторое время. Видок у нас был еще тот, и запашок тоже. Я всерьез думал вернуться назад, чтобы ополоснуться в роднике.

– Идем дальше, – проворчал Свифт.

Я последовал за ним.

– Не надо торопиться. Пропустим их вперед.

Другой дороги не было. Справа и слева растительность возвышалась злыми стенами зеленых потемок. Повязка Свифта развязалась и свисала с ноги, грязнее белья лежачего больного. Я остановился.

– Продезинфицируйте. Не то через пару часов ваша болячка будет кишеть червями.

Я промыл рану водой из моей фляжки, смазал йодом, наложил новую повязку, закопал старую, и мы пошли дальше. По мере того как мы продвигались вперед, Бродвей сужался, стены, лианы, поваленные стволы мешали идти.

Так мы шагали гуськом добрых двадцать минут, как вдруг зеленая стена расступилась. Будто открылись ворота. Шагах в пятидесяти была поляна.

А на поляне наш взвод японцев. Устроили привал с пикником, все такие же разговорчивые, все такие же смешливые, можно подумать, что пьют чай с герцогиней!

– Назад! – приказал я.

Так мы и сделали.

Мы не прошли и двухсот метров, как я остановился. На этот раз услышал я. Впереди… Еще япошки!

Мы стояли и озирались. Но все вновь стало густым, непроходимым, как лес колючей проволоки. Мэрион Свифт показал мне толстенный ствол, в него уместилось бы пять бочек виски, опутанный гигантским плющом, со щелью на боку. Мы бросились в плющ. Ствол был пустой внутри! Воняло тиной, гнилью, я знал, что рептилии обожают такие гнезда. Но если выбирать между рептилией и воином Восходящего Солнца…

– Здесь всего не хватает, – прошептал Свифт мне на ухо. – Кроме япошек.

Этот второй взвод был не так болтлив и не так весел, как предыдущий. И явно сильнее устал. Их было двенадцать, мы смогли сосчитать сквозь заросли гигантского плюща, пока они медленно шли гуськом в полуметре от поваленного ствола, где мы затаились. Мэрион Свифт и я. Лорел и Харди, солдаты в Бирме. В горле сухо, с затылка течет.

Когда взвод № 1 заметил взвод № 2, вдали раздались крики, вопли – так же орет наше подразделение G, когда подъезжает бронетранспортер со жратвой или женский вспомогательный состав.

Мы выбрались из полого ствола с бесконечными предосторожностями, стараясь не смещать этот окаянный плющ, самый маленький лист которого носил, наверно, 44-й размер. Но когда я уже вырвался наконец на свежий воздух, Свифт втащил меня внутрь железной хваткой. Мой мешок застрял между двумя корнями, наполовину снаружи, наполовину внутри.

Там, перед нами, среди папоротников нашего извилистого, свинцово-душного Бродвея остался японский солдат. Он был один и не особо торопился догонять свой отряд.

– Какого черта он тут делает? – прохрипел я. – Вали отсюда, скотина! Мне нужен воздух!

Свифт сделал мне знак заткнуться. В темноте нашего полого ствола его лицо было бледно-зеленым пятном. Он внимательно наблюдал за японцем.

Это был молодой парень, лет двадцати. Положив оружие на колени, он сел на серый выступ, который мог быть камнем, растением или… Взгляд его карих глаз обвел лес, медленно, как будто он наслаждался зрелищем каждой ветки, каждого стебля, каждого листа. Волосы у меня встали дыбом. Если этот негодяй заметит мой мешок…

Рука Свифта успокаивающе легла на мой локоть. Парень не выглядел чудовищем, война еще не очерствила и не одела в броню его юность. Его лицо было простоватым, даже дурковатым. В первый раз мне было дано так близко увидеть лицо врага.

Я сжал в кулаке мой жетон. Пластик его чехла истерся за год войны, и металл бляшки мог звякнуть о пуговицу.