Чай с Грейс Келли

Шик метнулась назад со скоростью вихря и уже бежала вниз по лестнице.

24. Do nothing, till you hear from me [91]

– Фергюс? Фергюс Форд?

– Я готов быть кем вы хотите, дивный голос.

Шик с сомнением посмотрела на телефон на стене. На том конце провода ее собеседник лукаво усмехнулся.

– Без паники, чарующий голос. Я действительно Фергюс Форд. А кто вы?

– Шик… Фелисити. Вы меня помните?

– Фелисити! Как можно вас забыть! Прелестная капризница, которая складывает уточек из салфеток. Чаровница, подкованная в эдмон-дантесовской мести с тех пор, по ее утверждению, как она носит бюстгаль…

– Она самая, – перебила Шик, слегка сбитая с толку. – Как вы поживаете, Фергюс? По-прежнему предпочитаете радугу- шипучку?

– По-прежнему расшифровываю рукописи, вы хотите сказать. Я отодвинул в сторону пирамиду «Ни в коем случае», особенно высокую на этой неделе. Не в пример стопочке «Смотри-ка, кажется, недурно», до жути тощей.

– Вы свободны в один из вечеров на этой неделе?

– Для вас? Все вечера.

– Фергюс… Мне очень понравился наш выход вчетвером в тот раз. Решительно понравился, – заверила она вкрадчиво. – Я даже часто его вспоминаю.

– Вы хотите это повторить? Я люблю и дуэты, знаете ли, – добавил он так же вкрадчиво.

Она представила его за рабочим столом, в огромных очках, терзающим свою буйную шевелюру над кипой рукописей.

– Дружище Эрни Калкин вернулся из Кентукки? Если он в Нью-Йорке, я…

– Нет, нет, – поспешила она рассеять его заблуждение. – Проб… Эрни не предусмотрен в программе.

– Печально за него, – сказал Фергюс. – Мне показалось, что он очень оценил общество вашей подруги Эчики. Их па-де-де было сногсшибательным, не правда ли? Он мне симпатичен, этот пещерный турист. Кстати, я последовал вашему блестящему совету. Дал ему прямой телефон Пиллет-Уилл и…

– Пиллет-Уилл?

– Миссис Пиллет-Уилл, моя директриса! – напомнил он, понизив голос. – У которой туфли и галстук директора.

– О. Да, я помню…

– Парень из Кентукки всю душу из нее вытряс своими пробковыми досками. Мало того, что она купила их сотню для стен «Хэмонда и Шуйлера» – в том числе в туалетах, – миссис Пиллет-Уилл порекомендовала его конкурирующей фирме! Хоть он и выглядит горным медведем, этот парень ловок и всегда добивается того, чего хочет.

– Да? – протянула Шик, ломая голову, как вернуться к истинной теме разговора. – Он славный парень, – признала она. – Но поскольку Проб… поскольку Эрни нет в Нью-Йорке, Эчика придет с Уайти. Он совсем… непохож на Эрни, но тоже очень милый! – поспешила она уточнить.

Милый? Она не была уверена в адекватности эпитета. Но лучше было не настораживать любезного и покладистого Фергюса. Теперь главное – такт, воззвала она к себе. Сноровка. Ловкость.

– Я хотела бы, кстати, узнать ваше мнение, – заговорила она самым убедительным своим голосом. – Уайти – это его прозвище – написал один текст, и…

– О нет, сжальтесь! – тотчас раздался крик из глубины души на том конце провода. – Неделю за неделей, весь год я имею дело с писателем или с чудаком, мнящим себя таковым, и я не хочу…

– Он не знает, что вы работаете у «Хэмонда и Шуйлера», – перебила она игриво и задорно. – Мы не обязаны ему об этом говорить. Познакомьтесь с ним, там будет видно. Он ни о чем не просил, наоборот! – добавила она. – Это моя сугубо личная инициатива.

– Прелестная плутовка! Это один из ваших воздыхателей мечтает ослепить вас своим «ремингтоном» проклятого артиста?

– Ослепить меня пишущей машинкой? – залилась она смехом горлицы. – Я читаю только комиксы в субботнем цветном приложении. А Уайти нисколько по мне не вздыхает, – закончила она, вздохнув. – И как бы то ни было, он будет верным рыцарем Эчики.

– Я вас обожаю, бесстыжая прелесть. Только сохраните ваш неотразимый апломб. Это приказ. Когда же встречается этот инфернальный квартет?

– Дата еще не назначена. Так я могу на вас рассчитывать? Обещаете? Я вам перезвоню.

– Договорились. О Шик…

– Да?

– Надо бы подумать и об ужине дуэтом как-нибудь на днях.

Повесив трубку, она исполнила победное антраша. Эчика сказала да. Фергюс сказал да. Остается только…

Она подавила что-то рвавшееся из груди. Предстояло самое трудное: уговорить Уайти.

Такт. Сноровка. Ловкость.

Она верила в себя.

* * *

Хотя Пейдж уже набрала в своем CV начинающей актрисы длинный список прослушиваний, более или менее удачных, в это утро, как и каждый раз, ее бил мандраж.

На служебном входе швейцар едва взглянул на ее фамилию и, пропустив ее, вновь погрузился с карандашом в зубах в центральные страницы газеты с результатами скачек на Западном побережье.

– Где проходит прослушивание мистера Мэсси? – робко спросила она.

Мужчина за стеклом заложил карандаш за ухо и посмотрел на нее со скучающим видом.

– Где ж ему быть? В зале. Идите прямо. До конца.

Карандаш вернулся на прежнее место.

А Пейдж пошла прямо до конца. Вот только ничего прямого здесь не наблюдалось. Коридор был с изгибами и развилками. Наконец она увидела девушек, нанизанных ожерельем на ряд железных стульев.

– Привет, – поздоровалась одна при виде ее.