Чай с Грейс Келли

М Ф Б Т: Какие факты позволяют вам утверждать, что вы общались с коммунистами в эти, гм, пять бурных недель?

У С: Речь идет о горстке студентов. Они устраивали… вечера.

М Ф Б Т: Какого рода вечера?

У С: Вечера дискуссий. Студенческие дрязги. Как у Достоевского. Вы понимаете, что я хочу сказать.

М Ф Б Т: Собрания ячейки?

У С: Слышал бы вас Федор Михайлович… Я не помню, чтобы это слово когда-либо было произнесено. Предпочитаю слово «дискуссии».

М Ф Б Т: На этих собраниях присутствовала очаровательная молодая особа, имя которой вы отказываетесь назвать?

У С: Дискуссии, не собрания. Да, она там была.

М Ф Б Т: Вы сами присутствовали на этих собраниях?

У С: Дискуссиях. Да, иногда.

М Ф Б Т: Каковы были ваши мотивы?

У С (вскакивая, театрально): У меня был только один мотив, один-единственный! Любовь! Любовь, господин председатель!

М Ф Б Т: Прошу фотографов не использовать вспышку во время слушания. Вы можете сесть, мистер Стайнер. В силу ваших, гм, чувств… вы примкнули к их идеям или разделили их?

У С: Между нами, господин председатель, я почти не слушал.

Я не мог насмотреться на мою очаровательницу. Эти вечера были лишь поводом, чтобы лишний раз вкусить прелестей ее общества.

М Ф Б Т: Это не ответ на заданный вопрос: вступили ли вы в коммунистическую партию в этот период, пусть даже он был коротким?

У С: Нет, господин председатель.

М Ф Б Т: Где проходили эти собрания?

У С: Эти дискуссии. На квартире.

М Ф Б Т: По какому адресу?

У С: В Нью-Йорке. В Нижнем Ист-Сайде.

М Ф Б Т: По какому адресу?

У С: Это было пятнадцать лет назад! Меня привозили туда на машине, я не обращал внимания на улицы.

М Ф Б Т: Кто вас туда привозил?

У С: Моя очаровательница. Личность пылкая, азартная и решительная. Она держала руль, как держала бы хлыст. Вы же понимаете, мне было не до того, чтобы смотреть на номера или названия улиц!

М Ф Б Т: Сколько человек было на этих собраниях?

У С: Дискуссиях. Полдюжины. Восемь с нами двумя.

М Ф Б Т: Вы помните имена участников?

У С: Что ж, кажется, там был… Питер? Да, точно, Питер. Джон. Мэри. Еще Пол. А, и юный Тед.

М Ф Б Т: Это пять.

У С: Я забыл, как звали шестого. Он был лопоухий.

М Ф Б Т (секретарю, который записывает): Питер, Джон, Мэри, Пол, Тед. Назовите их фамилии.

У С: Я их не знал. Они называли меня Ули, я называл их Питер, Мэри, Тед и так далее.

М Ф Б Т: Чему они учились? И где?

У С (задумавшись): В Принстоне, кажется. Один из них писал диплом по Эмерсону. Питер, да, Питер. Про остальных я не помню.

М Ф Б Т: Плохая же у вас память для актера… В скольких собраниях вы участвовали?

У С: Дискуссиях. В двух, трех… или четырех. Очаровательница зазывала меня туда, я так хотел ей понравиться! Она могла бы с тем же успехом завести меня в бассейн с тюленями в зоопарке или на лекцию по квантовой физике.

М Ф Б Т: На какие темы были дебаты?

У С: Повторяю, я почти не слушал. Помню, был разговор о Франце Кафке. Еще один по поводу Альфонса Мухи.

М Ф Б Т: О коммунистических лидерах?

У С: Соответственно о писателе, скончавшемся в 1924-м, и об иллюстраторе, умершем вскоре после визита гестапо в 39-м.

М Ф Б Т (нетерпеливо): Мистер Стайнер, что позволяет вам утверждать без обиняков, что эти люди были коммунистами?

У С: Без обиняков, господин председатель… Все мужчины носили усы.

М Ф Б Т (озадаченно): Усы?

У С: Такие же, как у Иосифа Сталина. Абсолютное доказательство, не правда ли?

М Ф Б Т: Гм. Вы можете привести более… очевидные признаки?

У С: Они пили водку и читали Чехова в подлиннике.

М Ф Б Т: По-русски?

У С: Антон Чехов как нельзя более русский, господин председатель.

М Ф Б Т: Еще?

У С: Это всё.

М Ф Б Т: Будет всё… когда вы откроете комиссии имя этой молодой женщины, мистер Стайнер.

У С: Невозможно. Вопрос морали. Морали и деликатности по отношению к даме, которая теперь замужем и чей почтенный супруг занимает очень высокое положение!

Ули Стайнер снова совещается шепотом с мэтром Ле Роем, своим адвокатом.

У С: Господин председатель, какое бы имя ни было названо здесь, я желаю получить заверение подкомитета, что мое свидетельство не нанесет вреда ни этой особе, ни ее почтенному супругу.

М Ф Б Т: Мистер Стайнер, вы не вправе высказывать такие пожелания. Эти требования неприемлемы. Ни в коем случае.

У С: Тогда я ни в коем случае, господин председатель, не хотел бы подтолкнуть этот почтенный комитет к рвению, о котором он рискует пожалеть.

М Ф Б Т (поперхнувшись): Еще одно слово, мистер Стайнер, и это будет мое последнее замечание, такие угрозы граничат с оскорблением комиссии! Подлежат наказанию…

Заседание внезапно и непредвиденно прерывается. Шум в зале.

Г о л о с: Господин председатель! Господин председатель… Я должна… Я намерена открыть имя женщины, упомянутой мистером Ули Стайнером в ходе этого… этой беседы. Господин председатель, могу я молить о вашем снисхождении и позволении в свою очередь дать показания, которые просветят в лучшем виде всех почтенных членов этой комиссии?