Чай с Грейс Келли

– Скажете тоже! Не в интересах почтенного Брингги продолжать этот скандал, он замнет его благодаря своим связям в Конгрессе. Добьется заседания при закрытых дверях. Все шито-крыто. Через четыре дня суфле остынет, не будет больше разговоров ни о чем и ни о ком. Мой мизинчик мне подсказывает, что мадам дорого выторгует развод. Для таблоидов и для комиссии ее имя далеко не так заманчиво, как имя Ули Стайнера. Она быстро вернется в тень, откуда пришла… Разведенная и богатая.

По мере комментариев глаза Манхэттен все больше округлялись.

– Уиллоуби! Вы… значит, вы знали, что произойдет? Ули поделился с вами?

– Со мной? Да ничего подобного! – вскинулась костюмерша, чей веселый смех говорил «да». – Я просто почитываю «Конфиденциальную информацию» в очереди у дантиста, вот и все.

34. Thanks a million [136]

Только бы Хэдли еще была в своей будочке! Шик пулей вылетела из автобуса на Пенсильванском вокзале.

По памяти (нечеткой) ей казалось, что Хэдли заканчивает свою работу («пекарки блинчиков», думала она иногда с ноткой сочувствия) примерно в это время. Потом (помнила она так же смутно) Хэдли ехала за Огденом к няне в Бронкс – или в Гарлем, она толком не знала.

Никогда еще Шик так не жалела, что обращала мало внимания на жизнь Хэдли. Все, что она знала, – что должна увидеться с ней как можно скорее. Только бы она еще была на месте!

Где же прячется эта проклятая будочка? С какой стороны вокзала? На эспланаде? Позади? Пенсильванский вокзал такой огромный.

Надо было расспросить Черити, ведь до сегодняшнего дна Шик плевать хотела на тот уголок Нью-Йорка, в котором работала ее подруга.

Шик обошла все киоски, обнаружила две будочки, в которых торговали… торговала не Хэдли, во всяком случае! Она поспешила в сторону 7-й авеню.

Наконец она заметила неизменную синюю юбку! Хэдли закрывала ставни скромного темно-зеленого киоска. Худой взъерошенный подросток помогал ей закрепить деревянные планки. Шик пришла как раз вовремя.

– Эй! – позвала она, поравнявшись с ними.

Тощий мальчишка смерил ее взглядом и подмигнул Хэдли.

– Девушки из «Вог» уже сходят с обложек?

Хэдли обернулась и рассмеялась.

– Ты попал в самую точку. Шик у нас модель. Она очень… шикарна, правда?

– Я не имела чести быть на обложке «Вог», – отозвалась Шик, не в силах скрыть польщенную улыбку. – Пока еще нет. Кто этот юный дамский угодник?

– Купер. Куп. Он продает брецели рядом со мной. А ты здесь гуляешь?

– Если угодно. Можно с тобой поговорить?

Купер Липовиц поднял руки и попятился к своим брецелям.

– Понял. Оставляю вас, милые дамы. До завтра, Хэдли.

– До завтра, Куп. Спасибо за ставни.

Хэдли завернула за угол будочки, где была приоткрыта скромная дверца.

– Заходи, – сказала она. – Поговорим, пока я приберусь и переоденусь. Мне надо спешить. Хочешь мороженое? Я его еще не убрала. Абрикосовое – объедение.

– Какой ужас. А моя осиная талия? Огден никуда не убежит от няни, – сказала Шик, входя следом за ней.

Она стояла на пороге, пока внутри, в полумраке забаррикадированной будочки, Хэдли расставляла пустые коробки, убирала оставшиеся пончики, ставила в холодильник непроданные бутылки. Вот уже несколько дней она продавала мороженое – надо было убрать его на лед.

– Я не поеду за Огденом. Моника, дочь мадам Люси-Жанны, привезет его в пансион. Если увидишь машину у тротуара, предупредишь меня?

Шик округлила глаза, захлопала ресницами.

– О-о-о… Свидание? Дай мне все-таки рожок. Я поужинаю стаканом воды. Так ты не ответила. Свидание?

– Да.

Хэдли достала сорбет, приготовила рожок, бумажную салфетку, протянула их Шик и убрала емкость с мороженым.

– Галантное свидание? С возлюбленным?

За иронией Шик крылась досада, смешанная с паникой. Если у Хэдли есть дружок, она вряд ли будет свободна в пятницу для вечера вчетвером! О господи! Хэдли, которая никогда никуда не ходит! Хэдли, ее последняя надежда!

Она, правда, думала позвать девушку из дома Дакена, Мюге или Джоанну. Но у нее не было ни их адресов, ни телефонов. Чтобы связаться с ними, надо было заскочить туда… где она неизбежно наткнется на Мушку… и та потребует назад свою накидку. Шик отказалась от этой мысли.

– О нет, – ответила Хэдли, за тысячу миль от терзаний Шик, которая смотрела на нее с порога, толком не видя. – Нет, нет. Возлюбленного нет. Никаких возлюбленных. Ты же знаешь.

Шик знала. Шик вздохнула с таким облегчением, что не уловила едва заметную нотку печали. В ее оправдание надо сказать, что слабый свет в будочке скрывал от нее лицо подруги.

– Машина… Ты ее видишь?

Поверх рожка Шик посмотрела на улицу. У тротуара парковался кремовый «форд». Уличные блики на стеклах не позволяли разглядеть, кто сидел за рулем.

– Никаких машин, – спокойно заверила Шик. – У меня к тебе срочное дело. Прежде чем ответить, знай, что у меня найдется фатальный аргумент на каждое «нет», которое ты не преминешь мне сказать. Учти только, что этот вечер для меня вопрос жизни и смерти.

Хэдли снимала передник.

– О-ля-ля! – засмеялась она. – Не знаю, чем моя скромная особа сможет…

– Ты свободна в пятницу? Я знаю, что это твой выходной в «Сторке».