Чайки за кормой

Густомазов, как представился Мондель, хотел купить «вон того, шустренького. Девятка, кажется».

Тренер, которого звали Федор Капитонович, сделал серьезное лицо и сильно скривил губы, как бы говоря: «Самому нужен».

Густомазов энергично потер друг о друга большой и указательный пальцы правой руки.

Капитоныч поднял глаза к небу.

Агент помотал головой: «Не узнают!»

После знаков наступило время слов.

– Работа не волк – в лес не убежит. А вот спортивный контракт, как раз таки, волк – убежит. Сегодня «девятку» не продадите, а завтра и покупать никто не станет.

– А сколько вы можете предложить?

– Лично вам, дорогой тренер, пять штук «зеленых» в красивом конверте.

– Но Володя – наша надежда! Он всю команду тянет. Вон, вон, посмотрите, пас какой отдал! А? Загляденье!

– Можно и больше, но тогда официальная часть вознаграждения будет меньше, – с растяжкой произнес Харитон.

– Об этом не беспокойтесь – «колбасники» и не планируют прибыль из команды извлекать.

– Хорошо, получите восемь. Но нужно вот что еще сделать…

Мондель развернуто высказал пожелания, и озабоченный тренер вернулся к своей команде.

После перерыва команду «Спартак» было невозможно узнать. Передвигаясь шагом по полю, игроки с легкостью теряли мяч и не делали серьезных попыток овладеть им. «Катран» с жадностью хищника набросился на беззащитную добычу и начал рвать ее на части.

После финального свистка на табло горели цифры 2:25.

На следующий день местная газета вышла с огромным заголовком на первой полосе – «Чудовищное поражение Спартака!» Немного ниже, якобы случайно, располагалась фотография Спартака Викторовича Понемножкина.

Газета настолько понравилась Монделю, что он еще раз зашел к главному редактору и к выплаченному ранее гонорару добавил еще и премию.

– Не стоит, ну что вы… – сделал вид, что смутился, редактор.

– Стоит, стоит. Хорошая работа – хорошая оплата. Так, кажется, в школе учили. Ну, до скорого! Возможно, наше сотрудничество этим эпизодом не закончится.

Игрок Володя, стоит заметить, продолжения карьеры не получил, так же как и Капитоныч – восьми тысяч.

«На своих ошибках учатся, а на чужих – наживаются», – подытожил свой «спортивный» этап Мондель.

Глава 13

Прожив в квартире своего не совсем здравого рассудком клиента несколько дней, фон Шухер вынужден был переехать в гостиницу. Возвращаться в Германию было еще рано, поскольку необходимо было еще время для окончательного оформления наследства, а находиться в жилище Гриши немецкий адвокат уже не мог – нервы уже не выдерживали.

Двухкомнатная квартира, доставшаяся Безобразникову после смерти родителей, представляла собой, скорее, жилище неандертальца, нежели место обитания современного человека. Гриша к жизни относился предельно просто, что, в конечном счете, не могло не сказаться и на его апартаментах. Практически все, что можно было сломать, было сломано, а что можно было испачкать – испачкано.

– Грыша, я будет в хотэл. Но каждый утро – я у тэба. Нам еще много рапота, – сказал немец и, пожав теплую руку идиота, с неожиданно появившейся легкостью зашагал к гостинице «Южная», которую он весьма опрометчиво назвал «хотэл».

Гриша никак не отреагировал на уход иностранного гражданина. Он пошел в то место, которое некогда было кухней, и принялся увлеченно пилить табуретку.

Уход немца был воспринят как сигнал к действию сразу несколькими группами людей, занимающими удобные для наблюдения позиции возле Гришиного дома. Как только энергичная походка немца перестала быть слышна, они, отталкивая локтями друг друга, поспешили к Гришиной двери.

Безобразников, после получасового колочения в дверь, отворил. В «пещеру» ввалила шумная толпа. Народ подобрался разнокалиберный, но с одинаковыми ищуще-алчными проблесками в глазах. У всех посетителей в руках были различные предметы, начиная от обыкновенных тубусов с чертежами и заканчивая крупными макетами агрегатов и зданий.

Григория окружили и стали наперебой ему что-то объяснять, по-прежнему отталкивая друг друга локтями и тыкая в Безобразникова тубусами и макетами. Все вот-вот должно было закончиться банальной дракой, поскольку у кого-то уже, благодаря давке, отлетели от рукотворной модели важные детали, кому-то наступили на ногу, а кто-то просто был полон энергии, требующей выхода.

Но, как иногда бывает в таких ситуациях, нашелся и один наделенный здравым смыслом человек. Им оказался Петр Петрович Теплушкин, почтальон и непризнанный изобретатель. Выполняя служебные обязанности, он на собственных икрах неоднократно убеждался в том, что собака, конечно, друг, но далеко не каждого человека.

– Господа, господа! Вы же видите – мы сами себе мешаем. Давайте организованно! – покрывая общий гул, своим, натренированным криками «Хозяева!», голосом призывал Теплушкин.

– Создаем очередь, господа! Вот так, вот так!

Петр Петрович с трудом, но придал толпе определенную линейность и естественным образом оказался первым. Гришу усадили на чудом уцелевший в его жилище стул, и прием начался.