Чайки за кормой

Для подобных спонтанных праздников, не имеющих привязки к календарным датам, у Монделя имелся в доме специальный концертный зал. Он имел огромные размеры и был оборудован с использованием последних достижений техники. Все капризы, которые мог породить то ли прекрасный, то ли ужасный характер Харитона, могли быть удовлетворены профессиональной техникой и музыкальным оборудованием.

Ближе к вечеру к усадьбе стали подходить микроавтобусы, из которых выходили озабоченно суетные люди, облаченные в комбинезоны. Они вносили в зал что-то непонятное и блестящее. Прибыла пожарная машина. Самыми последними приехали артисты. Они плавно покинули шикарный автобус. Лица их были загадочны. Они, как солдаты перед боем, сквернословили и курили.

Мондель всю подготовительную суету пропустил. Он плескался в ванне настолько огромной, что в случае необходимости в ней можно было бы сдавать нормы ГТО.

Приемом технического персонала и творческого состава занимался Григорич. Он так суетился, что несколько раз сам себе наступил на ноги.

Когда подготовительная работа была завершена, главный распорядитель, озорной и одновременно солидный парень средних лет с зализанными волосами и узкими очками, доложил заказчику, что все готово.

Мондель подошел к бару, налил себе большой фужер коньяка и залпом его осушил.

– Пойдем, роднуля, посмотрим, чем ты меня порадовать собираешься, – сказал независимый кандидат.

– Пожалуйте. Но вначале вам необходимо переодеться.

На Харитона одели облегающий комбинезон из эластичной ткани и широкий пояс.

– Вот теперь все. Пойдемте.

Как только Мондель вошел в зал, мгновенно вспыхнула сотня разноцветных огней. Рок-группа на сцене тут же заиграла что-то очень зажигательное. С десяток пар в центре зала принялись каждая за свой танец – от румбы до брейка. К Харитону подскочили двое из техперсонала и подцепили сзади к поясу строп. Его тут же дернуло вверх, и в мгновение ока независимый кандидат оказался под потолком. С высоты картина начинающегося праздника выглядела еще более захватывающе.

Неожиданно погас свет, но тут же по всему залу зажглись фейерверки. Огненные фонтаны сделали картину действа и вовсе фантастической. К танцорам присоединились акробаты в серебристых костюмах. Рок-музыканты усилили натиск.

Во всех четырех углах огромной комнаты вспыхнули красные лампы, и в их свете стали показывать свое искусство длинноногие стриптизерши.

Как из-под земли появился жонглер с факелами. Под потолком, недалеко от Монделя, завертели свои опасные трюки воздушные гимнасты. Прожекторы брали их в перекрестье, как вражеские бомбардировщики во время войны.

Харитон болтался на стропе и орал:

– Больше, больше экспрессии!

Внизу метался Григорич. Сквозь рок были слышны крики ошалевшего слуги:

– Попалите все тут, сволочи!

Гитаристы и ударные еще усилили натиски, и в зал ворвалась еще одна партия артистов. На ходулях, на огромных велосипедах, на пони и друг на друге они лавировали между танцующими и акробатами.

Закрутился зеркальный шар, разбрасывая сотни бликов по стенам. Темп все убыстрялся и убыстрялся. В этот момент Мондель был по-настоящему счастлив. Из его глаз от избытка чувств сыпались искры. Внутри него взрывались петарды. Ему захотелось вниз.

– Эй, роднуля! Давай меня на землю. Очень надо!

Когда его опустили и отцепили карабин, Харитон бросился в гущу веселья. Он метался по залу и орал:

– Давай телевидение!!

Вырвав из рук партнера вальсирующую даму, он закрутил с ней такой замысловатый танец, что та с теплотой посмотрела на независимого кандидата.

– Григорич, сучий кот, коньяка! – крикнул хозяин торжества, неожиданно прерывая танец.

Выпив с горла полбутылки, он заскочил на сцену и, схватив микрофон, стал петь веселую малоизвестную песню. Когда это занятие ему надоело, он рванул в центр зала и забрал у артиста велосипед с большими колесами.

С потолка дождем посыпались золоченые ромбики. К рокерам добавились три скрипача, которые двигали смычками с бешеной скоростью.

Мондель бурлил, как нарзанный источник. Он был одновременно во всех концах зала. Проверив на упругость части тел стриптизерш, он прокатился на пони, проорал на ухо очкарику, как все замечательно, упал, зацепившись за обруч гимнастки, столкнулся с человеком на роликах, отдал какие-то распоряжения Григоричу, выпил еще коньяку, подпел песню – и все это в одно мгновение.

На улице пожарные пустили в небо из шлангов несколько струй, создав обширное облако водяной пыли. На него оператор проектировал через камеру все, что происходило в зале. Жители поселка могли не только слышать, но и видеть супервечеринку, давно не беспокоившего их Монделя. В черном вечернем небе плавал невероятных размеров зал, по которому в бешенном темпе перемещались празднично одетые люди. Даже прошедшие Куршавель, Казантип и Дубаи-Домбаи соседи, смотря на переливающееся видеооблако, по-детски разинули рты.