Чахоточный шик. История красоты, моды и недуга

В 1820 году здоровье Китса продолжало угасать, и его рассказ о собственной болезни показывает, что поэт осознавал взаимосвязь между его физическим и психическим состояниями. Он сознательно выстроил свой образ как человека, отмеченного нервным заболеванием как физически, так и психологически. В июльском письме, адресованном Фанни Китс, он признал роль своего темперамента в развитии болезни243. «Моя конституция сильно пострадала за последние два или три года, так что я с трудом могу сопротивляться болезни, которую естественная активность и нетерпение моего ума делают еще более опасной»244. В течение следующих нескольких месяцев Китса мучило периодическое кровохарканье, поэтому он решил последовать совету своего врача и, по возможности, облегчить течение своего недуга в солнечном климате Италии. В сентябре 1820 года Китс в компании своего друга Джозефа Северна уехал в Италию, где консультировался у доктора Джеймса Кларка, выдающегося врача английской диаспоры в Риме. Кларк напрямую сослался на умственные усилия Китса, вызвавшие его болезнь, и первоначально полагал, что лечение его душевного расстройства приведет к восстановлению здоровья, написав 27 ноября 1820 года: «Источниками его жалоб, я думаю, были его умственные усилия и усердие. Если мне удастся успокоить его ум, думаю, у него наступит улучшение»245.

Зимой состояние Китса ухудшилось, и Северн дал выразительное и шокирующее описание страданий поэта в письме Чарльзу Армитажу Брауну 17 декабря 1820 года. Я видел, как он проснулся утром в день приступа, вид он, казалось, имел веселый и пребывал в необычайно приподнятом настроении — вдруг в одно мгновение его охватил кашель, и его вырвало примерно двумя стаканами крови <.. > Это 9-й день, и никаких изменений к лучшему — пять раз при кашле шла кровь, в больших количествах и в основном по утрам — и почти все это время с ней смешивалась его слюна, — но это меньшее из зол в сравнении с его желудком — он ничего не может переварить — от этой пытки он мучается каждую ночь напролет — и большую часть дня — это ужасно до крайности — раздутый живот заставляет его испытывать постоянный голод или аппетит — и он лишь разгорается от скудного питания, которое он принимает, чтобы сдержать кровотечение — но хуже всего его разуму — отчаяние во всех его формах — его воображение и память искажают каждый образ ужасом, настолько сильным в то утро и ночь, что я опасаюсь за его интеллект246.

Тревога Северна очевидна, и хотя письма Кларка были более беспристрастными, они выражали аналогичную озабоченность психическим состоянием пациента. 3 января 1821 года доктор писал:

Он сейчас в очень плачевном состоянии. Его желудок погублен, и состояние его разума — наихудшее из возможных для человека при его недуге, и он, несомненно, будет торопить событие, которое, как я боюсь, уже не за горами, и даже в самом лучшем умонастроении ему, вероятно, долго не продержаться. Его пищеварительные органы, к сожалению, разрушены, и его легкие также больны. Каждая из этих болезней была бы великим злом, но когда они одолевают обе и при таком состоянии разума, в котором он, к сожалению, находится, они вскоре неминуемо убьют его. Боюсь, что он долгое время находился под властью своего воображения и чувств, и теперь у него мало сил и нет желания пытаться их сдерживать <.. > Очень печально видеть такой великий ум (каким он мог бы быть) в том плачевном состоянии, в котором он пребывает <.. > Когда я впервые увидел его, я подумал, что еще что-то можно было сделать, но теперь опасаюсь, что этот случай безнал ежен247. В конечном итоге Китс скончался 23 февраля 1821 года, и вскрытие показало, насколько повреждены были его легкие.

Реалистичное и ужасающее описание последних дней Китса, данное Северном, не согласуется с панегириками, представленными после смерти поэта. Большинство его современников, казалось, сходились во мнении, что причиной чахотки Китса стали разочарование и разбитые надежды, но вопрос об источнике этого разочарования вызвал много споров. Друзья Китса, в том числе и Северн, возложили ответственность за его болезнь на душевное состояние поэта. Хотя, с одной стороны, они признавали, что нелестная критика в Quarterly Review внесла свою лепту, главной причиной душевных потрясений, приведших Китса к чахотке, считалась его любовь к Фанни Браун. Как друзья поэта, так и его критики вели спор, мог ли неблагоприятный отзыв сыграть роль в болезни и смерти Китса248.