Чахоточный шик. История красоты, моды и недуга

Эта взаимосвязь между характером внутри и красотой снаружи привела к резкому росту указаний по тому, как совершенствовать женские сердца и умы. Например, в «Дамском руководстве по туалету» 1843 года говорилось: «То внутреннее состояние чистоты или нечистоты ясными буквами начертано на внешнем лице, и <.. > девушка, желающая стать действительно красивой, должна развивать свой ум <.. > вот ее первая и основная забота»540. В то время как в руководстве «Наука этикета для леди» (1844) утверждалось, что, поскольку «лицо — зеркало разума <.. > надлежащее и в некоторой степени пристальное внимание к сохранению личной красоты не только желательно, но и является настоящей обязанностью»⁵⁴¹. При всех этих нравственных и социальных подтекстах неудивительно, что эстетика лица приобретала все большее значение. Лицо считалось наиболее «красноречивой» частью тела и «зеркалом разума», позволяющим познать чувства женщины, отражающиеся в ее улыбке, цвете лица и даже в глазах542. Таким образом, чахотка, придававшая внешнюю красоту в результате присущей больному внутренней конституции, еще теснее сближала внутреннюю работу тела и внешние проявления этих процессов.

Сентиментальная фиксация на внешности как на нравственном качестве усиливала связь чахотки и красоты как в массовом сознании, так и в медицинском сообществе. В медицинском трактате «Легочная чахотка» (1842) Генри Гилберт даже прибегал к поэтическим строкам, чтобы описать симптомы заболевания и указать на их значение в создании женской красоты.

Поступью бесшумной, словно летний воздух,
Кто приходит в прекрасном увядании? Ее глаза
Растворяются в лихорадочном свете;
и на ее
Щеках румянец, как если б кончик
Пальца Красоты слегка нажал на них:
Увы! Имя ей — чахотка543.

В 1849 году Шарлотта Бронте признала всеобщую веру в связь между чахоткой и красотой, заявив: «Я сознаю, что чахотка — это лестная болезнь»544. Красота, связываемая с туберкулезом как в народной мифологии, так и в медицине, давала еще одну возможность установить соответствие между болезнью и сентиментализмом.

Прозрачность кожи и белизна цвета лица — два важных аспекта чахоточной симптоматики — получали все большую важность как явные атрибуты красоты. Прозрачность приобрела духовное или определяющее характер качество, значение которого росло, особенно во второй половине 1830-х и в 1840-х годах. Однако эта связь была очевидна уже в 1820-х и 1830-х годах, поскольку в руководстве «Искусство красоты» она упоминалась при определении характеристик красивого цвета лица: «Гладкая, мягкая и прозрачная кожа не менее необходима для достижения совершенства красоты, чем изящество фигуры»545. Далее автор сравнивал «чистый, нежный и прозрачный цвет лица» с описанием «лилий [sic], усыпанных каплями росы, и роз, дышащих своим бальзамом в свежести летнего утра»546. Розы, как признавалось в книге, сочетались с желанным прозрачным цветом лица при чахотке. Лихорадочный румянец болезни, представленный «небольшим ярким пятном на верхней части щеки, подобным цветению розы», автор назвал «оттенком, который не покидает ее до могилы <.. > Он может проявляться на коже любого тона; но <.. > чаще встречается у людей с очень тонкой прозрачной кожей, очень светлыми волосами, голубыми глазами и слабым телосложением. Обычно это признак смертельной болезни, в особенности чахотки»547. Лихорадочный румянец считался «знаком подтвержденной чахотки», согласно «Семейному оракулу здоровья», который, используя ту же терминологию, что и «Искусство красоты», описал сопровождавшие туберкулез физические изменения: «Щеки принимают цвет розы, оттенок, который не покидает их до могилы. Печальный, удрученный вид первой стадии сменяется светом замогильной улыбки»548.

7.5. Не делайте их краснее, иначе все подумают, что это румяна. Литография. Лондон: Издано для владельца С. Найтсом, 1845

7.6. Невинность — лучшие белила. Иллюстрация из книги «Дамский туалет». Ок. 1845 Белизна лица была наиболее часто упоминаемым атрибутом туберкулеза, связанным с красотой, а также важной составляющей в достижении сентиментальной прозрачности. Александр Уокер считал, что бледная и прозрачная кожа позволяла проявиться эмоциям, и утверждал: «На самом деле, белизна кожи настолько способствует красоте, что многие женщины, которых мы считаем красивыми, едва ли обладают какими-либо еще качествами, дающими право на этот эпитет, кроме того, что у них красивая кожа»549. Эти понятия также встречаются в руководствах по туалету, например в «Женской красоте» (1837): «Белизна — самое важное качество кожи»550. Таким образом, белый цвет лица стал главной заботой дам, а также определяющим маркером привлекательности и чахотки. Джеймс Кларк применил эту точку зрения к разрушительным последствиям болезни.