Чахоточный шик. История красоты, моды и недуга

По иронии судьбы у болезни был еще один симптом, требовавший притворства и обмана. Считалось, что при туберкулезе «волосы теряют силу, и их уже нельзя содержать в порядке, как раньше. Особенно это заметно у женщин. Волосы приобретают мягкость, что не позволяет им оставаться в том виде, в каком они были уложены»560. Подобные недостатки скрывались за счет сочетания менее сложной прически и наращивания шиньонами. Замысловатые объемные прически, такие как узел Аполлона, типичный для романтического стиля 1830-х годов, были вытеснены более мягким сентиментальным стилем, в котором волосы обычно делились пробором посередине, обрамляли лицо пучками кудрей или зачесывались назад в мягкий узелок или пучок у основания шеи. Тем не менее, чтобы восполнить выпадение волос, вызванное болезнью, прибегали к искусственным средствам, поэтому локоны, обрамлявшие лицо, часто были не настоящими, а составленными из искусственных пучков волос, прикрепленных к скрытым лентам. Таким образом, шиньоны использовались для придания образу простоты и безыскусного очарования.

Культурные ожидания, окружавшие чахотку, формулировались в литературе, медицинских трактатах и статьях, посвященных моде и женской роли, и все эти источники переполнены примерами, связывающими болезнь с красотой. Они демонстрируют общее представление о том, что туберкулез был действительно привлекателен, и в результате на основе этой установки были сформированы модели репрезентации болезни в ту эпоху. Несмотря на эти положительные представления, все признаки туберкулезной красоты рассказывали «Ужасную историю о враге, действующем изнутри; не менее опасном, при том что он наделял свою жертву обманчивыми и опасными прелестями». Таким образом, чахотка была «смертью, облаченной в блестящую маскарадную мантию красоты»561.

ГЛАВА 8 Агония вычурности: чахотка и костюм

В начале девятнадцатого века увлеченность капризами моды считалась врожденной слабостью женского характера, неподвластной рассудку562. Женщины становились жертвами моды не только по собственному выбору, но и в силу своей физиологии: женщина была не в силах полностью сдерживать свою рабскую преданность моде563. Журнал La Belle Assemblee неоднократно обращался к этому вопросу. Например, в статье 1806 года заявляли: «Некоторые моралисты порицают внимание к одежде; но очень несправедливо. Совершенно бесполезно порицать эту врожденную склонность, присущую прекрасному полу»564. Это мнение повторялось из раза в раз; однако в течение девятнадцатого века любовь к моде в качестве женской слабости сменилась любовью к «разнообразию» в одежде, что представляет собой гораздо более сложный вопрос. Миссис Уильям Паркс писала в 1825 году: Женский гардероб можно разделить на две части: декоративную и практичную. В первую я включаю все те разнообразные предметы, на которые влияет мода; все они, собственно, составляют верхнее платье. В них экономная хозяйка избежит избытка. Она постарается сдержать эту женскую слабость — любовь к разнообразию, которая так часто проявляется в постоянно меняющемся костюме и ограничит декоративную часть своего гардероба рамками узкими настолько, насколько позволит ей уровень ее общего стиля жизни и связей565.

Наряду с нервной чувствительностью и предрасположенностью к чахотке преданность моде была еще одним биологически детерминированным свойством женщины девятнадцатого века. (См. во вклейке ил. 18.) Неудивительно, что одежда играла заметную роль в мифологии и риторике туберкулеза и как средство против болезни, и как причина ее возникновения. Специфика того, как одежда действует в качестве стимула развития туберкулеза, колебалась вместе с модой, так же как и наставления относительно предотвращения болезни.

Слишком мало, слишком много, слишком туго, слишком свободно — все эти характеристики в то или иное время использовались для осуждения пагубного воздействия моды на здоровье. Несмотря на значительные изменения стиля с 1780 по 1850 год, в наиболее распространенных возражениях и критических замечаниях, связанных с защитой от непогоды и давлением одежды на тело, прослеживается значительное сходство. Часто утверждалось, что модная одежда вызывает туберкулез из-за того, что не защищает тех, кто ее носит, от капризов английского климата или из-за того, что она давит на легкие и, как следствие, вызывает чахотку. Также постоянно присутствовал элемент имитации нескольких различных физических симптомов чахотки; однако суть жалоб на одежду и способы подражания изменились вместе с самой модой.

Классическая чахоточная больная и опасности модного образа жизни