Чародей

Нефер привязал труп за ноги к постромкам от упряжи Круса и, взобравшись жеребцу на спину, потащил тело назад через поле. Крики ликования волна за волной прокатывались вслед за ним, пока он подъезжал к крепостным воротам. Там он обрубил веревку и бросил окровавленное тело Наджи в пыль.

– Разрубите узурпатора на части и пошлите показать их в разные номы нашей страны. Пусть каждый житель Египта видит, каковы плоды цареубийства и предательства.

Затем он поглядел на того, кто стоял высоко на сторожевой башне крепости, и воздел покрытый кровью голубой меч, приветствуя мага. Таита поднял в ответ правую руку, и на его пальце блеснула темно-красная вспышка – драгоценный рубин в перстне Наджи.

«Он провел на башне весь день. Какую роль сыграл маг в битве? – задал сам себе вопрос Нефер. – Победили бы мы без его влияния?» Ответа не было, и он отбросил эту мысль. Потом поднялся по лестнице на вершину башни и встал рядом с Таитой. Оттуда фараон обратился к своим воинам. Он поблагодарил их за службу и за храбрость, пообещал наградить каждого: долей в добыче для всех, повышением, золотыми цепями и почетными званиями для полководцев.

К концу его речи солнце стало опускаться в низкую гряду багровых туч у горизонта.

– Я посвящаю эту победу золотому Гору, соколу богов! – вскричал он в завершение.

И едва прозвучало это обращение, как появилось странное предзнаменование. Случайный луч заходящего солнца прорвался сквозь гряду облаков и озарил башню крепости. Он засиял на синей военной короне на голове Нефера и на голубом мече в его руке.

В тот же миг вверху раздался громкий крик: все головы поднялись, все глаза обратились к небу. По толпе прошел громкий ропот. Над головой фараона парил царский сокол. На глазах удивленных зрителей птица снова издала пронзительный тревожащий крик. Она описала в вышине три круга и наконец, мощно махая крыльями, полетела по прямой линии в сторону темнеющего востока, где исчезла во мраке.

– Благословение от бога! – возопили воины. – Да здравствует фараон! Даже боги приветствуют тебя.

Но как только они остались одни, Таита промолвил тихо, чтобы никто не мог подслушать:

– Сокол принес предупреждение, а не благословение.

– Что за предупреждение? – спросил Нефер спокойно, но с тревогой в душе.

– Когда птица крикнула, мне послышался голос Минтаки, – прошептал Таита.

– Минтака! – Нефер забыл о ней в пылу сражения. – Что Пренн говорил мне о ней? – Он повернулся к входу в шатер и крикнул стражникам: – Пренн! Где полководец Пренн?

Пренн немедленно явился и преклонил перед фараоном колени.

– Ты заслужил нашу самую глубокую благодарность, – сказал ему Нефер. – Без тебя мы не смогли бы победить. Твоя награда превзойдет награды всех других моих военачальников.

– Фараон щедр.

– В начале сражения ты говорил что-то о царевне Минтаке. Я полагал, что она в безопасности, в храме Хатхор в Аварисе. Когда и где ты видел ее в последний раз?

– Ты ошибаешься, фараон. Царевна Минтака не в храме. Она прибыла ко мне и передала твое послание. Я не мог взять ее с собой в сражение, поэтому два дня назад оставил в моем лагере в пустыне, на дороге между Исмаилией и Хатмией.

Ужасное предчувствие охватило Нефера.

– Кого еще ты оставил на той же лагерной стоянке?

– Других царских женщин: царевну Мерикару, которая приехала вместе с Минтакой, и ее величество царицу Хезерет.

– Хезерет! – Нефер вскочил на ноги. – Хезерет! Если Минтака и Мерикара в ее власти, что она сотворит с ними, когда услышит, что я убил ее мужа?

Он стремительно подошел к пологу шатра и позвал Мерена.

– Минтаке и Мерикаре угрожает страшная опасность.

– Откуда ты знаешь? – Мерен встревожился.

– Пренн сказал. А еще Таита услышал предупреждение в крике сокола. Выезжаем немедленно.

Хезерет очнулась в темноте и холоде того ужасного часа накануне рассвета, когда все темное в мире поднимает голову, а сила человеческого духа идет на убыль. Сначала она не поняла, что ее разбудило, но затем уловила слабый гул множества голосов. Он долетал издалека, но становился все громче. Царица села, позволив меховому одеялу упасть до пояса, и попыталась разобраться в отдаленном шуме. Теперь ей удалось вычленить слова «потерпел поражение», «убит» и «бежим немедленно».

Она позвала служанок. Две из них явились на зов, полусонные и голые, держа в руках маленькие масляные лампы. Глаза у женщин были мутными и удивленно распахнутыми.

– Что случилось? – спросила Хезерет.

– Не ведаем, госпожа. Мы спали.

– Глупые девки! Идите и тотчас же все выведайте! – сердито приказала Хезерет. – И убедитесь, что пленницы все еще в их клетке, что они не сбежали.

Служанки умчались.

Хезерет вскочила с постели. Она зажгла все лампы, подвязала волосы, надела хитон и набросила на плечи накидку. Тем временем шум за оградой лагеря становился все громче. Теперь до нее доносились крики, на дороге грохотали повозки, но у нее по-прежнему не было представления, что произошло.

Две служанки влетели в шатер.

– Говорят, была большая битва в месте, которое называется Исмаилия, ваше величество, – затараторила старшая из них.

Она запыхалась, и речь ее была невнятной.