Человек бегущий

Первым на нашем маршруте был подъем от Бормио на перевал Умбраиль, на высоту 2500 метров; чтобы дать Ивану найти свой темп в жару, я поехал вперед и ждал его на развилке: прямо шла дорога на легендарный Стельвио, налево на Умбраиль, в сторону Швейцарии. Иван появился раньше, чем я его ждал, и выглядел заметно лучше, чем в прошлые дни. Начался долгий спуск к долине Муштайр через Швейцарский национальный парк. Воздух сделался суше, земля каменистее, вокруг стоял хвойный лес – энгадинская сосна, источавшая на жаре густой смоляной запах. Ваня ехал все увереннее,и уже выходил на смены, раскручивая самую тяжелую передачу на длинных пологих спусках.

Последний длинный выкат – и мы въезжаем в Цернец в долине Энгадин, к верховьям нашего старого знакомца Инна: здесь его называют Эн – отсюда и Энгадин, «долина людей Эна». Вытянувшаяся на сто километров до границы Австрии, долина начинается на перевале Малойя, откуда сбегают реки сразу к трем морям: Рейн к Северному морю, По к Средиземному и Инн, вливаясь в Дунай, к Черному. Мало есть в Альпах мест, столь же знаменитых и модных, хотя двести лет назад ничто не смущало покоя живописной долины, окруженной четырехкилометровыми пиками, где говорили на ретороманском языке – архаичном изводе латыни, оставшемся со времен римской провинции Реция. Если что и отличало Энгадин, то это были реликтовые кедровые леса – те самые «каменные сосны», что встретили нас при въезде – и сухой климат с тремястами солнечными днями в году. В первой половине XIX века, с развитием туризма, летом здесь гостили вездесущие англичане, привлеченные целебным горным воздухом, но долгая холодная зима оставалась мертвым сезоном.

С зимой у европейцев по обе стороны Альп долгое время были сложные отношения – это был вызов и испытание, время, которое следовало пережить, борясь с холодом и по возможности укрываясь в теплых краях. Были, конечно, зимние развлечения на Рождество или Масленицу, но в целом зима оставалась суровой и непокорной стихией – вспоминается ария Гения холода из оперы «Король Артур» Генри Перселла, который сам умер, замерзнув на ступенях своего лондонского дома. Но в XIX веке под влиянием романтизма пробуждается интерес к природе во всех ее ипостасях: не только как к стихии, но как к предмету поклонения, заповеднику свободы, где человек исследует новые пространства и состояния. К середине XIX века возникает альпинизм – и примерно тогда же туристы начинают осваивать зиму. По легенде, это произошло именно здесь – владелец гостиницы «Кульм» в Санкт-Морице Иоханнес Бадрут, не желая терять своих английских постояльцев на холодные пол года, предложил четверым из них пари: приехать в декабре и открыть для себя радости зимнего отдыха, а если они останутся недовольны – то он им возместит стоимость дороги и проживания.

Перед Рождеством 1864 года четыре британские семьи, укутанные с ног до головы в меха, приехали в Санкт-Мориц: хозяин встречал их на улице в рубашке с коротким рукавом – в солнечные дни дневная температура там поднимается выше нуля, а солнце в Энгадине светит практически всегда. Зимние развлечения гостям пришлись по душе, и они остались в Санкт-Морице до Пасхи, а вернувшись домой, разнесли новость о новом виде отдыха. Вслед за ними в Альпы потянулись тысячи семейств, спасаясь от сырой и простудной британской зимы.

Санкт-Мориц стал моден, подобно Лазурному Берегу или немецким лечебным водам, но в отличие от классических курортов, он предлагал активный отдых и стал местом рождения зимнего спорта. К традиционным альпийским развлечениям типа горных прогулок и катания на санях добавились коньки, англичане привезли конное поло, в которое стали играть на льду озера, шотландцы завезли керлинг, а для самых отчаянных была построена санная трасса «Креста ран», и в 1880-е годы родился бобслей. Горные лыжи как массовый спорт пришли сюда в начале ХХ века, вслед за ними прыжки на лыжах с трамплина, а затем и беговые лыжи – не случайно Санкт-Мориц дважды, в 1928 и 1948 годах, становился столицей зимних Олимпиад. Но прежде всего он остался заповедником богачей: здесь спорт, природа и гламур слились в одно целое, стали самую тяжелую передачу образом жизни. Банкиры и кинозвезды прилетают сюда на частных самолетах, останавливаются в палас-отелях, в номерах по нескольку тысяч франков за ночь, к подъемнику их везут лимузины, горнолыжные костюмы украшены стразами, а на апре-ски они пьют коллекционное шампанское, сидя в толстых свитерах с видом на санную трассу. Со стороны все это выглядит забавно и напоминает о том времени, когда спорт был уделом праздного класса и знаком принадлежности к высшим слоям общества.