Человек бегущий

Через пару дней я выбрался на холмистую часть трассы, и начались настоящие трудности. Если в пологие тягуны можно было закатить, увеличив частоту толчков, то в крутых подъемах приходилось прилагать все силы, едва не выпрыгивая из капсулы, чтобы санки не покатились назад. Еще опаснее были спуски, поскольку в санках нельзя было тормозить: я научился проходить их в лыжне, перемещая вес тела, словно в мотоциклетной коляске, но пару раз в крутых виражах меня выбрасывало в сугробы, и здесь как нельзя кстати были ремни безопасности (один держал поясницу, второй ноги), благодаря которым сломанная нога осталась в капсуле. Выбраться из сугроба было непросто, я лежал там, подобно насекомому из «Превращения» Кафки, беспомощно шевеля руками, пока проезжающие лыжники меня не вытаскивали.

Постепенно я довел свои заезды до двух – трех часов, ежедневно проезжая в санках привычные тренировочные объемы; сила в плечевом поясе росла, как и резкость толчка палками, горки были уже не страшны. Через пару недель рентген показал, что началась консолидация перелома и образовалась костная мозоль, и гипс сменили на съемную пластиковую шину. Я пошел к своему реабилитологу Доротее, заядлой спортсменке – горнолыжнице и серфингистке, которая держала практику в соседней деревне и уже вылечила не одну мою травму. Быстро поняв мою ситуацию – необходимость срочно вернуться на лыжи и осторожность официальной медицины, – она сказала: «Будем восстанавливаться в воде» и повезла меня в ближайший бассейн в Миттенвальде, где начала ежедневно заниматься со мной аквааэробикой. Я снимал шину и залезал в воду, где выполнял упражнения в поясе из пенопласта, на плаву крутил «велосипед», ходил по дну по пенопластовой трубке, не давая ей всплыть. В воде, словно в невесомости, снималось давление на кость и разрабатывались мышцы и связки ног. Постепенно я начал бегать по скошенному дну бассейна, преодолевая сопротивление жидкости – сначала по подбородок в воде, затем по грудь, по пояс – поднимаясь все выше, приучая ногу к силе тяжести.

Три недели подобных занятий, вкупе с тренировками в санках, ускорили восстановление и дали волшебный эффект: я уже ходил с одним костылем, приступая на больную ногу. А ровно через месяц после выписки из больницы я снял шину, вставил ногу в ботинок для конькового хода, пластиковая манжета которого так же жестко фиксировала голеностоп, надел коньковые лыжи и вышел на лыжню. Тест оказался удачным: я проехал 5 километров даблполингом – сначала робко, разгружая больную ногу, затем все смелее опираясь на нее, все быстрее. А на следующий день я вышел на старт гонки Кёниг-Людвиг-Лауф в соседнем Обераммергау, названной в честь экзальтированного короля Баварии Людвига, любителя Вагнера и лебедей, чуть не разорившего государство своими причудливыми замками и театрами, но от этого не менее горячо почитаемого баварцами, склонными к пышности и широте. Я ехал не полную дистанцию 50 километров, где был крутой подъем к королевскому замку Линдерхоф с извилистым спуском, а укороченную, 23 километра по плоскому рельефу, где бежали в основном любители и новички. К своему большому удивлению, я заехал в ней пятым, в минуте от призовых мест – по свежему глянцу ехалось легко и быстро, я почувствовал силу в плечах и забытую жажду скорости.

Еще пара недель тренировок – и я полетел на гонки в Канаду, в Оттаву, застывшую на тридцатиградусном морозе. Там на окраине города, в парке Гатинó, проводилась 55-километровая гонка с индейским названием «Кескинада». На ее первых 15 километрах шел подъем на добрых 700 метров, затем лыжня крутила среди березовых и осиновых рощ (проезжая между которыми я думал, какая там должна быть огненная красота осенью) и спускалась обратно по широким парковым аллеям. На этот раз я шел не на коньковых, а на длинных классических лыжах, которые давали более далекий выкат на спуске, и в классических ботинках: в правом я разрезал мягкую манжету, чтобы вставить в него ногу в своей пластмассовой шине, многократно обмотанной упаковочной лентой. Крутой подъем давался тяжело, я заворачивался на нем узлом, пока меня обгоняли переменным ходом десятки лыжников на мази. На плоской части, между высоких осин, я отдышался (кажется, деревья мне помогли) и на обратной дороге включил на полную мощность свой бесшажный ход, обгоняя соперников с подъема и подбираясь к первым группам. Лыжи без мази держания катили восхитительно, мелькали деревья и километровые отсечки, и в итоге я заехал 23-м, проиграв лидеру, известному чешскому марафонцу и победителю Васалоппет Станиславу Резачу, менее двадцати минут.