Человек бегущий

Сага о Бардуре гласит, что он был сыном великана Думбура и самой большой женщины в округе, Мьоль – у нее была такая молочно-белая кожа, что ее именем назвали самый красивый оттенок первого снега, падающего в тишине: в исландском, как и в других северных языках, есть десятки слов для обозначения разных видов снега. Бардур провел детство и юность в Норвегии и вернулся в Исландию с девятью своими дочерями: после пятидесятидневного плавания он увидел издалека белую шапку ледника, и его корабль причалил к южному берегу полуострова, который он так и назвал – Снайфедльснес, «мыс снежной горы». Однажды его дочери играли на берегу со своими двоюродными братьями, и те в шутливой схватке столкнули старшую дочь Хельгу на льдину возле берега. Покачиваясь на волнах, льдина отплыла и скрылась в тумане, унеся с собой девушку. Она чудом выжила, после недельного странствия по морям ее прибило к берегам Гренландии, где она нашла пристанище у того самого Эйрика Рыжего, что высадился там годом ранее. Но Бардур об этом не мог знать – и, услышав новость об исчезновении дочери, впал в такую ярость, что схватил обоих племянников и сбросил их со скалы в ущелье, а их отцу, своему сводному брату, который прибежал их защищать, сломал ногу. А затем, очнувшись от горя, понял, что натворил, и в отчаянии ушел от людей, поселившись на леднике на вулкане Снайфедль. Он и по сей день живет там, помогая уставшим и заплутавшим в тумане путникам (в исландской мифологии великаны, в отличие от троллей, как правило, добры) – и в тот день мне явно требовалась его помощь для поддержания сил.

Обратный крутой подъем от Аранарстапи к леднику я шел пешком, размашистым горным шагом, выталкивая себя руками от колена. Гоночный режим кончился, зато я смог оценить красоту окружающего нас инопланетного пейзажа – поля лавы, перерезанные каналами ручьев с ярко-зеленой растительностью, нагромождения скал, снежники молочного цвета мьоль, низкие облака, за которыми чувствовалось незримое присутствие белой шапки ледника, откуда-то сползал туман, то налетали бешеные порывы ветра с дождем и градом, то появлялась огромная коренастая и широкоплечая фигура с длинными, до земли, руками – или же это были причудливые выступы лавы и фантазия усталого мозга на двенадцатом часу гонки.

Но вот в просветах облаков показалось море и далеко внизу – гавань и рыбные склады Олафсвика, и ноги сами, несмотря на боль в передней поверхности бедра, понесли вниз по грунтовке, усыпанной камнями и сгустками лавы, а уже километров за пять до финиша в нос ударил острый запах рыбы. И вот уже последний километр по шоссе, крепкий ветер, рвущий баннеры с логотипом гонки, крики чаек и редких болельщиков, финишный подъем на поросший травой косогор и электронное табло: 13:39, 21-е место. Как обычно, в первые минуты нет ни усталости, ни боли, ни даже эйфории – только чувство равновесия и наполненности души. Ветер крепчал, небо над морем прояснялось, и только над Грундарфьордуром и горой Киркьюфедль висела черная грозовая туча с молниями. Я прошел внутрь здания, где волонтеры укутывали нас в одеяла и кормили двумя видами местного супа – ухой из трески на молоке, в которую добавляли для жирности взбитые сливки, и грибным супом с теми же сливками и свежим ржаным хлебом. Через час я уже спал в нашей гостинице возле рыболовной гавани под вой штормового ветра и удары крупных капель о стекло.

Наутро было по-прежнему ветрено, но ясно. Я разобрал и упаковал в чемодан велосипед, мы с Максимом получили майки финишеров на церемонии закрытия и уже собирались обратно в Рейкьявик. Я бросил последний взгляд на ледник Снайфедль, который за эти дни так ни разу нам и не открылся во всей красе. Над горой ходили и сшибались тучи таких размеров, что не оставалось сомнений: там, наверху, могут жить только асы и йотуны, боги и титаны, которые на один день милостиво пустили нас в свои владения, потрепав для острастки ветром, дождем и градом и наслав гигантских медуз и безумных птиц, но теперь они забыли о людях и занялись своим божественным промыслом. И мы уезжали из страны эпоса с чувством смирения и благодарности за то, что довелось видеть землю во второй день творения – после создания суши, но еще до растений, животных и человека.

7. And miles to go before I sleep