Человек за бортом. Полярная повесть

Это именно Папанин, по рассеянности забыв однажды обуться, сел в такси в домашних тапочках, да так в них и поехал в порт, отправляясь в очередную полярную экспедицию. Обнаружив казус уже на ледоколе, он и свою ошибку превратил в традицию. После зимовки, снова на ледоколе, опять надел домашние тапочки, в них домой и вернулся. У полярников шестидесятых-семидесятых годов это стало высшим шиком – отправляться и возвращаться из экспедиции в домашних тапочках.

– Да, тогда такие времена были, когда полярников ценили не меньше, чем космонавтов, – вздохнул самый старший из зимовщиков, семидесятитрехлетний Игорь Степанович Коркин, Дед, как его здесь все называли. – И звания Героев давали после каждой экспедиции, и ордена, и платили дай Бог каждому. А после зимовки нас обязательно принимали в Смольном, давали сертификаты в «Березку», бесплатные путевки в санатории, любой дефицит могли приобрести, машину «Волгу» – пожалуйста, кооператив в Москве или в Ленинграде – только пожелай.

– Да и платили аккордно. Зимовщики всегда к деньгам легко относились, знали, что еще заработают. Даже соревновались, кто быстрее полученные за экспедицию деньги истратит, даже пари заключали, – с увлечением поддержал Деда Гульфик. – Но тут равных не было Володе Кошелеву. Он врачом работал на зимовках, в основном в Арктике, за что и «Почетного полярника СССР» получил. Так вот, этот Кошелев однажды заработал за долгую зимовку аж двадцать тысяч рублей! Несусветная по тем временам сумма, две «Волги» купить можно было. Сам Володя, Владимир Семенович, родом из деревни под Витебском. Перво-наперво поехал в родное село. Но как поехал? Из Ленинграда до Витебска – на такси! Ну, сначала, как водится, гуляли. Вся деревня неделю не просыхала, не три, а тридцать три баяна порвали. Своему любимому дяде то ли мотоцикл, то ли даже, не помню уже, машину «Москвич» купил. Всем односельчанам, кто нуждался, избы отремонтировал, колхозу денег на сепаратор и на сенокосилку дал. Короче, с толком бабки тратил. Потом в белокаменную отправился, как раз весна была восьмидесятого, накануне московской Олимпиады. Уж там Кошелев «гудел» знатно, во всю ширь развернулся. В лучших ресторанах банкеты закатывал, самых известных артистов приглашал. Не знаю, правда или нет, но рассказывали, Николай Караченцов двое суток с полярниками гулял. Потом с киностудии «Мосфильм» приехали, взмолились: «Коля, съемка же срывается», он тогда как раз в каком-то фильме снимался. Поехал, конечно. Э, да нечего говорить, уж на что артисты гулять любят, но до наших полярных им далеко.

– Ну так что Кошелев? – перебил Гурфинкеля кто-то из зимовщиков.

– А, Кошелев, выиграл он спор, быстрее всех деньги потратил. Месяца за полтора-два.

– Все, и себе ничего не оставил?

– До копейки! – подтвердил Гульфик. – И сразу в следующую экспедицию завербовался. Он потом, кстати, начальником станции стал, в Арктике, первой российской станции после распада Союза необъятных советских братских республик. И получил за это орден и звание «Почетный полярник России». Так что он теперь дважды почетный.

– Да что ты знаешь про ту станцию? – перебил Гурфинкеля механик Вася Бойко.

– Ты, что ли, Борька, знаешь? – спросили его.

– Знаю. Сам там работал. Эх, братцы, какая это была станция! СП-32 называлась. Мечта, сказка наяву.

И поведал он полярникам такую историю, которая им, при их-то убогом, бесправном и полуголодном существовании на «Пионерной», точно сказкой показалась.

После распада СССР Россия почти тринадцать лет не могла провести ни одной арктической экспедиции – все руки не доходили. Надо было власть захватывать, потом эту власть делить и снова захватывать, заводы и отрасли приватизировать, деньги в офшоры перегонять, на дефолтах миллиарды наживать. Какой уж тут полюс, ну право, не до него было! А потом взбеленились американцы, норвежцы, шведы, даже японцы. Если вам, то бишь, России, Северный полюс не нужен, так и скажите об этом прямо, нечего сидеть, как собака на сене. Тут уж надо что-то решать. Или упустить Северный полюс навеки, или срочно отправлять экспедицию. А денег как не было, так и нет. Кинули клич, да только почти никто не отозвался. Но один все же нашелся – известный в России меценат и благотворитель Сергей Михайлов. «Я, сказал, – патриот России и не стесняюсь об этом вслух говорить». Создал штаб, куда вошли опытные полярники; год готовили экспедицию, потом отправили на Северный полюс. И все на деньги одного-единственного человека – Михайлова. Закупили самое современное по тому времени оборудование, шикарные домики, научные приборы, трактора, другую технику – одним словом, все, что было необходимо, и даже чуточку сверх того. Полярников отправили на льдину не ледоколом, чтоб три месяца в кубрике по волнам качались, а как вип-персон – на самолете. Назвали станцию СП-32, то есть дали ей порядковый номер, потому что при Советском Союзе была проведена 31 экспедиция на Северный полюс.

– И что, государство вообще никак не участвовало? – удивился Никита.