Человек за бортом. Полярная повесть

– А я не намекаю, а прямо говорю. И думаю при этом. Да и советов больше нет, гражданин начальник, какая ж теперь может быть антисоветчина. Если бы мы были людьми, разве кормили бы нас отбросами? Да ты посмотри, как мы одеты. В полярном вашем Институте выдали сплошную синтетику, позамерзаем все к той самой матери. А у тебя, жмота, ни сапог, ни ватников не допросишься, Сидишь пыхтишь, бережешь незнамо для кого. А еще рот мне закрываешь. Сам помолчи, когда правду говорят, винтики-шурупчики мы для вас, рабочий скот – и не более. – И, не желая обострять конфликт до крайности, заговорил уже спокойнее, с улыбкой: – Да, братцы, чуть не забыл вам рассказать такой случай. Станцию нашу перед открытием батюшка православный освящал, специально из Москвы прилетел. Привез нам иконы. Ну, я уже говорил, что под лед и оборудование, и домики наши ушли, а на другой день океан вернул две иконы и аккордеон. Вот вам крест! Задумайтесь об этом. Не что другое, а иконы вернул батюшка-океан.

– Да, я тоже про эту станцию много слышал, – солидно поддакнул Дед. – Даже книжку читал про Михайлова. Вас же потом всех наградили вроде, и президент в Кремле принимал.

– Президент принимал, это точно, – подтвердил Вася. – И наградили, только не всех. Михайлова, который все это организовал и оплатил из собственных денег, как раз-таки наградой и обошли.

– Как так может быть? – удивился Никита.

– А вот так и может. Главного человека обошли. Ему Героя России надо было присвоить, а даже медальки, и той пожалели. Кошелев наш аж психанул. «Раз, говорит, Сергея Анатольевича Михайлова не награждаете, то и я от своего ордена отказываюсь». И не пришел на награждение. Ему потом, как-то втихую орден всучили. А Михайлову в итоге через несколько месяцев присвоили звание «Почетный полярник России» и решили, что достаточно.

– А сейчас этот Кошелев зимует? – спросил Саня.

– Он теперь директор Фонда поддержки ветеранов Арктики и Антарктики. Но без полюса, ясно дело, жить не может – летает то в Арктику, то в Антарктику. Вот ты, Петрович, нам тут в первый день лекцию читал о науке, о престиже и все такое прочее, – обратился Вася к начальнику, не желая при всех обижать его позорной кличкой. – А того не сказал – забыл, а может, и не знаешь, что недавно отметили 200 лет открытия Антарктиды. И Кошелев, они по-прежнему с Михайловым дружат, собрал экспедицию, привез на Огненную Землю копию Знамени Победы, и мемориальные доски с барельефами Беллинсгаузена и Лазарева установил – напомнили, значит, всему миру , что именно русские мореплаватели Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен и Михаил Петрович Лазарев были первооткрывателями шестого материка. Вот так. А на памятных досках написали, что установлены они на пожертвования почетного полярника Сергея Михайлова. Это наши уважили Анатольича, исправили, так сказать, ошибку государства. А еще на деньги Михайлова на Южном полюсе три православные церкви построили, это ты знаешь?

Разговор принимал совсем уж нежелательный оборот. Всю жизнь свою боялся Владимир Петрович таких вот «скользких тем», боялся аж до дрожи в коленях и, четко зная, что кто-нибудь да доложит, первым строчил отчеты «куда следует».

– Ну вот что, – скомандовал он. – Время позднее, а вставать завтра рано – вон как за окном метет, к утру за сугробами крыши не видно будет. Так что на расчистку всех подниму, – и первым вышел из кают-компании.

***

Всю ночь мела бешеная метель, к утру ударил пятидесятиградусный мороз. Замело и вправду так, что только крыши и видны были. С трудом удалось дверь открыть.

На расчистку снега вышли все, кроме Лакалы и Вредителя. Эти двое упились так, что поднять их не было ни малейшей возможности. Впрочем, удивляться тут было нечему. Еще оформляя в Институте полюса документы, Никита столкнулся в коридорах-лабиринтах с юрким человечком, которого не раз уже встречал.

– Кем будешь, куда оформляешься? – спросил он Никиту, беспрестанно шмыгая носом и при этом смешно похрюкивая.

Никита уже привык, что здесь с подобными вопросами не церемонились, мог обратиться кто угодно; коротко ответил: «Врач, оформляюсь на „Пионерную“».

– Врач, уважаю, – прогнусавил юркий. – Желаешь в дорогу купить что-нибудь?

– А что у тебя есть?

– Все. Икра есть, водка, а могу спирт по дешевке уступить. Только тебе, как врачу, эксклюзивная цена.

Никита отказался. Незнакомец продолжал увещевать: «Да ты чё, чувак, чистейший ректификат. Отдаю пять литров за тыщу, только тебе, таких цен в природе не существует. Вон один ваш, с „Пионерной“, у меня вчера аж двести литров купил. Понимает мужчина, что делает».