Человек за бортом. Полярная повесть

Осужденного под конвоем вывели, как и положено, через заднюю дверь. Сжимая кулаки, Женя вышел из зала суда. Жажда мести не давала ему покоя, и он придумал, что делать. В балашихинской школе учился с ним в одном классе Костя-цыган. Никакого отношения к этому кочевому племени он не имел, но постоянно якшался с цыганами, выучился у них играть в карты и на гитаре, по вечерам гнусаво пел во дворе пацанам блатные песни. Так под гитарный перезвон и отправился в колонию для малолетних – говорили, пивка захотел попить и ларек ограбил. Так и покатилось у Цыгана – из одной колонии в другую, с редкими перерывами.

В надежде найти Костю отправился Поляков в родную Балашиху. Повезло. Цыгана он нашел в пивной, где тот дурил в карты каких-то юнцов. Увидев Полякова, Костя радостно завопил:

– Кого мы видим, кого мы лицезреем! Сам Верста к нам пожаловал!

Верста – так долговязого Женю одноклассники дразнили.

Цыган скомандовал юнцам:

– Все расходитесь, ко мне друг дорогой, школьный кореш пожаловал. Когда мы были такими, как вы сейчас, он у меня все контрольные списывал. А ты, Прыщ, чтобы завтра деньги принес, – обратился он к одному из ребят и отвесил ему легонько подзатыльник.

– Ну Ко-остя, – заныл тот, – ну нет у меня сейчас денег, потом принесу. Ты же сам говорил, что мы кореши, ну подожди немного.

– У картишек нет братишек, а карточный долг – это святое, – наставительно произнес Цыган. – Не принесешь через два дня – смотри мне, – пригрозил он.

Выпили пива, вспомнили школьные проказы, знакомых ребят, девчонок.

– Слышал, беда у тебя, женщину твою пришили, – сказал Костя.

– Откуда ты знаешь? – удивился Евгений.

– Да оттуда знаю, откуда все – слухами земля полнится. Небось и меня разыскал по этому же поводу. Не пивка же со мной попить ты в Балашиху перся. И чего же ты от меня хочешь?

– Я хочу, чтобы эта мразь не ходила по той земле, по которой моя Зина ходила.

– Эва как! Ни больше, ни меньше. А ты знаешь, как это называется? Это называется заказное убийство, и ты, мой школьный кореш, выступаешь сейчас заказчиком. На нарах оказаться не боишься?

– Не боюсь. Даже хочу на соседние с этим гадом нары попасть, чтобы придушить его в первую же ночь.

– Красиво излагаешь. Только ты эту муть, наверное, в своих книжках прочитал, а в жизни так не бывает.

– Ладно, бывай, извини, что побеспокоил, – попрощался Женя, которому сейчас и впрямь план его показался дурацким и на самом деле каким-то театральным, что ли.

– Да погоди ты, ишь, огонь какой, – остановил его Цыган. – Где, говоришь, сидит этот упырь?

– Не знаю.

– Вот те на, не знает он, а еще на соседние нары собрался. Узнать сможешь? Ладно, черкни фамилию, сам узнаю. Через недельку подруливай сюда же. Ну, что, одноклассничек, еще пивка дернем или покрепче чего за встречу? – и добавил серьезно: – Ты, Верста в школе был пацан правильный. И списывать давал, и не бегал от меня, как другие, хотя и тебе папка с мамкой водиться со мной не велели. Помогу я тебе. Только ты как следует подумай. Хорошо подумай, непростое дело ты затеял. И если раздумаешь, в претензии не буду. Не приедешь через неделю, я пойму.

Через неделю Поляков снова приехал в Балашиху. Сели в скверике. Костя сказал, что все узнал.

– Но понимаешь, это совсем не просто…

– Деньги у меня есть, – решительно заявил Евгений.

Через месяц, узнав, что убийца Зины в зоне повесился, Поляков снова завербовался в геологическую экспедицию, потом с зимовщиками – на Северный полюс. С тех пор мотало его по всему белу свету. Нагружая себя работой, он старался заглушить свой мозг, чтобы ни о чем не думать. Поначалу думалось только об одном – сколько же может выдержать человек? И за что ему, Евгению Полякову, ниспосланы такие беды, да напасти? Но со временем все чаще и чаще стал задумываться над тем, а имел ли он право посягнуть на чью-то жизнь, даже на жизнь законченного наркомана и убийцы. Кто он такой, Евгений Поляков, чтобы вершить суд? Мысли эти не ели, они грызли его, выгрызая изнутри всю душу, и от мыслей этих, как ему казалось, боль ощущал физическую. И когда узнал, что у него онкология, да еще и запущенная, то не в отчаянье впал, а вроде даже и успокоился, сам себе вынеся приговор: «Поделом мне».

***

– Ты, доктор, не беспокойся, – говорил он Никите. – Я смерть спокойно приму. И не надо ничего со мной делать. Все равно помочь мне ни ты, да и никто другой уже не сможет. А знаешь почему? Потому что я уже за бортом.

– Как понять? – переспросил Никита.

– Ну вот представь человека, который идет в самое дальнее плавание. Путь далекий, но он знает свою цель и он – на борту. И вдруг шторм, буря, и смывает человека за борт. Знаешь, как моряки называют, SOS – спасите наши души. Ну вот. А мою душу уже не спасешь, и нет такой силы, которая меня на борт вернет. Даже если бы я и здоровым был. И если я о чем и жалею, то только об одном. Что в церковь не сходил и не покаялся. Вот сейчас тебе первому свое наболевшее рассказал, и хоть ты не батюшка, а все равно полегче стало. Так что если не болезнь, то душу мою ты облегчил. Спасибо тебе.