Черно-красная книга вокруг

— У меня есть компрометирующие вас фотографии. Вы найдете их на Московском вокзале в камере хранения, — я назвал номер и код камеры. — пошлите туда кого-нибудь побыстрей, а я перезвоню вам через час, и тогда мы обо всем договоримся…

— Дорогой мой, у вас большие уши? — вдруг перебил он меня.

На этот раз опешил я, хотя отвечать и не стоило.

— Не жалуюсь…

— Но я все равно их вам подрежу.

— Предупреждаю, — опять затараторил я давно затверженный текст, — если вы вдруг не захотите выполнить наши условия, мы передадим эти сведения вашим врагам — они не плохо отвалят за это. Если со мной вдруг что-нибудь случится, все сделает мой помощник…

Дальше Х не стал слушать, повесил трубку. Капелька пота быстро потекла у меня по спине, неприятно охлаждая кожу.

Ровно час я проездил по городу и позвонил из таксофона снова.

— Ну как? Производит впечатление? — спросил я.

На другом конце линии Х почмокал губами. «Пошел на примирение», — успел подумать я, но ошибся.

— Как вам сказать… — опять чмоканье. — Я полагал, будет что-нибудь интересней. Так, значит, это вы тот знаменитый фотограф-шантажист? Но все равно я вам скажу: вы уже труп, дорогой мой. И ваш помощник. Да. И попрошу больше меня не беспокоить. Был фотограф, стал мертвый фотограф.

В сердце екнуло, в трубке — гудки.

«Это развязывает мне руки», — подумал я. По пути домой я решал, кому же из врагов Х лучше отдать пленку. Почему я сразу не сделал этого? Ведь тоже бы немало денег отвалили. Да потому что не мог, потому что мне казалось это непорядочным — у шантажиста тоже есть свой кодекс чести, потому что это шло вразрез с моей теорией — это, во-первых; а во-вторых, еще не было такого в моей практике, чтобы кто-нибудь отказывался купить мои откровенные снимки.

Я ехал домой. Вдруг впереди меня в мой двор не сбрасывая скорости на повороте, вкатил белый «БМВ». Я сразу его узнал. Сомнений не было — даже номера те же. Хорошо хоть, что дворы в новостройках большие, я успел сообразить, и когда «БМВ» поехал прямо, туда, где была моя парадная, я свернул направо и остановился метрах в двухстах у соседнего дома. Как повезло мне, посчитал я, что они какой-то минутой раньше меня приехали и что у меня такой неприметный автомобиль, на который и смотреть-то не хочется из окон их крутой тачки. Я видел, как они все вместе вылезли из машины: лысый, белоголовая девушка, два бугая — и уверенно, будто были здесь не первый раз, скрылись в моем подъезде. Я остался в машине. Окна моей квартиры выходили на противоположную сторону, к тому же шторы там, естественно, были закрыты — соглядатайствовать за собственной квартирой у меня не было никакого желания. Да и так ясно — все кончено: я вычислен, пленка, стоившая бешеные деньги будет найдена. Но в тот момент мне было жаль другую пленку, так и не проявленную, а потому беззащитную — ту, на которой кадр за кадром должны были мелькать улыбки моей любимой. Надо было предупредить Таню, а я сидел и не мог пошевелиться от отчаяния.

Часть вторая

12

Вот тебе и начало новой книги! — вертелось в голове Заманихина. Он сидел в машине, стиснутый с двух сторон плечами молодцов; глаза ему завязали тряпкой. Он не знал, что и подумать. И если бы эта крашенная блондинка не назвала его фамилию — достаточно редкую, чтобы предположить совпадение, — можно было подумать, что его с кем-то перепутали. Но что тогда? Похищение? Выкуп? Какой, к чертям, выкуп! Он и свой жалкий гонорар-то до сих пор не получил. Что же еще? Что еще может быть?

— Вы меня, наверное, с кем-то перепутали… — обратился он в темноту.

— Заткнись, Заманихин, а то — скотч на губы. Скоро сам все узнаешь.

Его обдало чье-то смрадное дыхание — букет из запахов перегара, вчерашнего чеснока и гнилых зубов.

Не перепутали…

Да, лучше помолчать. Но воображение-то просто так не заткнешь, не выключишь, и оно стало раскручивать эту новую книгу, так неожиданно вдруг зародившуюся. Как парадоксально писательское сознание: ему приставили нож к спине, везут куда-то, а он придумывает книгу, напрягся, зашевелил мозгами. И наплевать ему на себя, лишь бы думать о книге… Конечно, все это надо представить романтичнее, — думал Заманихин, — например, главный герой идет в булочную или на работу, как вдруг перед ним останавливается машина — «Мерседес» или тот же «БМВ», хотя «БМВ» уже был в «Мертвом фотографе». Но неважно, главное, чтобы это был красивый дорогой автомобиль. За рулем — прекрасная одинокая женщина, которая приглашает героя прокатиться. А эти молодцы, ножи в спину, банальные повязки на глаза — все это лишнее. Тут очень важный момент, согласится ли герой сесть в машину, согласится ли, другими словами, бросить свою жизнь с надоевшей работой, с нудной женой, посылающей за хлебом, и оказаться готовым к необычайному приключению. Если не согласится, не будет и книги. Тут надо обязательно все обосновать и мотивировать. Далее — приключение, этакая фантастическая химериада, невозможная в обычной жизни. Юмор, гротеск, загадки и ловушки — это он все сможет.