Черные крылья

Глаза с остротой зрения 2,0 с расстояния около двадцати метров отлично различали каждое движение «на сцене», словно это были глаза четырех сов, следящих за добычей, не проронив ни звука.

Женщина приподняла волосы и сняла кофточку, а затем шорты. Конечно, юные сердца чуть не выпрыгнули из груди, когда все нижнее белье, включая трусики, удалились, обнажив гибкое женское тело, заставляющее мужчин глотать слюнки и заводиться, вызывающее такой душевный запал, что может довести до преступления.

Когда они учились в третьем классе, часто плавали и играли голышом у моря с местными девчонками. Но тогда все были совсем маленькими, и никаких животных порывов или задних мыслей ни у кого не возникало.

А теперь, спустя три года, прозрачная белая кожа, так отчетливо представшая перед ними во всей красе, воспринималась совсем иначе.

Малаван о Тайвань рен!

– Какая же у тайванок белая кожа!

Кас довольно плотоядно усмехнулся: теперь его мечта по Тайваню, как видно, обрела новую побудительную причину, древнейшую из возможных.

– Да-а! – простонал Мит у самого его уха.

Они первый раз видели, как женщина намыливается в душе. Как легко, оказывается, можно подглядывать, и это привело их в крайнее возбуждение.

О, сосо на кано арова а ламит на.

– Гляди, какие у нее буфера, а еще черные волосы там…

Ямалаван на!

– Ничего себе белая!

Асьйо ямалаван о дехдех я!

– Какие же белые эти тайваньцы!

Нан, ямалаван о дехдех на!

– Да, исключительно белые эти тайваньцы!

Ярако о сосо на!

– Ничего себе у нее буфера!

Ха-ха-ха!.. После ополаскивания, когда мыльная пена была смыта водой, тело предстало еще более легким и свежим. Прохладный юго-западный ветерок пронесся по верхушкам тростниковых цветов и слегка остудил их смуглые лица. Все увиденное глубоко запечатлелось в горячих юношеских головах, особенно у более зрелого Касвала, а для Гигимита эта картина и вовсе стала невероятным откровением. «Можно ли считать увиденное частью мечты моряка?» – подумал Кас. Пожалуй, суть жизни морского волка – испытывать ярчайшие эмоции, оседлывая волны, приручая ветер и овладевая океаном, словно морской бог. Мит подумал, что все происходящее не внушает ему никакого чувства вины, хотя и не слишком увлекает его, совсем не так, как Каса.

Там на, та яна ни мьяёб рана. кван на.

– Ну, пошли, наставница уже оделась, – сказал он.

Малаван о се-мо на квана си Касвал ни Дзьявехай.

– Белое какое тело наставницы, – Дзьявехай пробурчал то, что пришло ему на ум, поддакивая Касвалу.

Ха-ха-ха!.. Они словно оседлали невесомое красочное облако, победный клич вырвался и прозвучал в ночной тиши в ознаменование того, что поставленная цель была достигнута. По дороге в сторону церкви они оглянулись на тростники за общежитием, как будто в том месте скрылась и осталась их тайна, и это ослабило чувство вины за контрабандное наслаждение «непристойностями». В лунном свете легкими шагами тени следовали за ними по расчищенной от дерна поляне перед церковью. Священник и его иностранный друг о чем-то беседовали. Свет свечей внутри помещения колыхался от ветерка, Библия на столе рядом с маленьким крестом была раскрыта, а на дальней стене хорошо просматривалось большое распятие Иисуса. Похоже, святой отец уже освежил в памяти строки из Священного Писания, готовясь к завтрашней мессе, и вышел на воздух принять крещение от звездного неба. Чуть погодя в учительском общежитии снова зажглась керосиновая лампа, и ребята увидели, как учитель с наставницей вынесли на улицу два стула – подышать свежим воздухом и полюбоваться луной.

Сьяна тейка рана сира. Квана ни Мит а мамьйин.

– У них уже было «то самое, то самое», – улыбаясь, догадался Мит.

Ха-ха-ха!.. Смех донесся до ушей священника.

– Приветствую вас! Завтра приходите на исповедь, Господь простит вам многие прегрешения.

– Здравствуйте, святой отец! – ответили дети.

– Касвал, у тебя прегрешений больше всех, обязательно приходи на исповедь. Господь смоет твой грех, и ты будешь сиять, совсем как звездочки, – священник показал в небо на звезды.

– Правильно, святой отец! У Каса прегрешений больше всех из нас, – согласился Мит.

То ли Касвал молча согласился, то ли мысли его все еще переваривали увиденную сцену, но он никак не откликнулся на слова священника. Только открыл рот, будто хотел что-то сказать, но Мит опередил его:

– Хорошо, святой отец! Ну, мы пошли!

– А завтра утром приходите на исповедь. Господь да простит вам прегрешения ваши.

«Считается ли подглядывание грехом? Ты же просто смотришь невооруженным глазом. Кража вещей, которые тебе не принадлежат, само собой, преступление, да», – думал Касвал. Три года назад, летом, они помогали строить церковь: перенесли множество камней с моря, чтобы заложить фундамент и дать богу место для укрытия от ветра и дождя. Разве он не запомнил надолго такого рода услугу? Зачем же вот так сразу обвинять нас в грехе?

– Святой отец, – решился уточнить Кас.

– Что такое?

– Мы ведь тоже строили церковь, бог ведь не будет…

– Господь все видит, и все ваши плохие поступки тоже, – перебил Каса священник. – Дзьявехай, завтра возьми их с собой в церковь.