Черные крылья

Они снова втроем сидели под тенью Исхиса (фикуса Хирта) и жевали бетельный орех. Был полдень, дул легкий бриз, рассеивая жару. Пот на морщинистых щеках и лбу Сьяпена Салилана высох. Похоже, он отдыхал здесь какое-то время. Старик спросил:

Капира ка но камна саван со арайо.

– Сколько махи-махи ты поймал в прошлом году?

Канем ко касикатло ко, мо маран.

– Только двадцать шесть, дядя.

А имо ман. Анопен нам.

– Ну а ты, Сьяман Анопен?

Або мо маран.

– А я ничего не поймал, дядя.

Со мо какита дзи кехакай мо!

– Значит, твой друг выиграл!

Малас ка мо маран. Кван на ни яман. Анопен.

– Так и есть, конечно, – с улыбкой ответил Сьяман Анопен.

Капира ка мо маран а?

– А вы, дядя?

Тодаблит а асангеран. Кван на но раракех.

– Целых десять, – сказал старик, обнажая коричневые зубы.

Нимьябо но ка канакан намен сьйо ам, капа дзини макита савнам.

– Вот это да! С самого нашего детства и до сих пор вы в селении всегда считались одним из первых.

Асьйо манга нако, ян маката рана сьяман. Пиявавонган рана!

– Да где уж мне, вот Сьяман Пиявавонган обошел меня!

Дзьябо нака пиявас дзимо а, но япи 40 ам, капи 21,2 а ломвас савнам.

– Да нет, дядя, я бы так не сказал, ведь Сьяман Пиявавонган выходил в море раз сорок, а вы чуть больше двадцати.

Дзимо зовая якен манга нако.

– Брось, сынок, меня нахваливать.

Я малас ри мо маран. Кван на ньяман. Пиявавонган.

– Это факт, дядя, – подтвердил Сьяман Пиявавонган.

Старик скромно улыбнулся, посмотрел на двух ровесников своего сына и задумчиво и печально произнес:

Инавой но ямьян дзия сьяман. Кехакай ньйо. Мирататен ам:

– Хотел бы я, чтобы ваш друг… Тоже был с нами, на нашем острове, – и добавил:

Яко рана тейкабав рана сьямана ньяпо я, инавой но дзини маразагпит со дехдех.

– Очень уж я по нему скучаю. Если бы он не погнался за той тайваньской девчонкой, как всё было бы хорошо.

Малас ка мо маран, алаг ни яман кехакай савнам.

– Верно говорите, дядя, но может, у нашего друга судьба такая.

Малас ка, алаг на савнам!

– Может статься, такая у него судьба!

– Как подумаешь, даже не верится. Помню, когда вы учились в начальной школе, отец моего внука прогуливал только ради того, чтобы помогать мне по хозяйству. Теперь-то совсем другое дело – в доме есть водопровод. Бывало, поймаю три-четыре махи-махи, а он так радуется, что даже не хочет из дома никуда уходить, все глядит на развешенную рыбу и без конца повторяет: «Когда стану большим, мы вместе будем грести на лодке в четыре весла, и ты научишь меня ловить махи-махи, и я буду совсем как ты, самым лучшим ловцом в селении». И теперь, как только я в одиночестве ем свежую махи-махи, мне вспоминаются эти его слова. Прошло уже более двадцати лет. Если он все-таки

захочет вернуться и остепениться, а я к тому времени уже превращусь в совершенно бессильного старика, надеюсь, вы научите его всему, что теперь знаете сами. Главное, напомните ему, что нельзя оставлять привычку есть летучую рыбу и ни в коем случае не жарить ее на сковороде или во фритюре. Извините старика за болтовню о том, что на сердце. Я всего лишь скучаю по отцу своего внука, а также очень рад, что, получив китайское образование, вы все же стремитесь следовать нашим традиционным обычаям. Надеюсь, вы хорошо запомните историю о летучей рыбе с черными крыльями. Простите старика.

Сьяман Анопен дотронулся до руки Сьямана Пиявавонгана и сказал:

– Ответь дяде.

Сьяман Пиявавонган вытащил из сумки на поясе три сигареты и передал по сигарете дяде и Анопену, закурил и неспешно произнес:

– Дядя, от души благодарим вас за то, что вы сказали. Если бы не было старших, с энтузиазмом учивших нас, то как же еще могли бы молодые получить бесценные знания, как смогли бы передать мудрость предков следующим поколениям? Ваша «болтовня» подобна источнику воды, бьющему из-под земли, и он никогда не иссякнет, навсегда останется в наших головах. Спасибо за все слова, и ни одно из них не было лишним. Слышать ваши речи – честь для нас.

– Что до отца вашего внука, нашего друга Сьямана Дзинакада, честно говоря, я не собираюсь его нахваливать. Но если бы он не гонял нас каждый день плавать в море, не подбивал улизнуть с уроков, не заставлял слушать истории стариков и не сочинял бы своих, вряд ли бы мы стали настолько очарованы морем и соплеменниками, не говоря уже о благоговении перед летучей рыбой. Нам не удалось бы влюбиться во все это в школе, где даже на родном языке не могли говорить. Если бы не наш друг, отец вашего внука, не сидели бы мы сейчас здесь и не слушали бы ваш мудрый голос.