Черный Арагац

— Преподавая русский язык и арифметику в одной армянской семье, София выучила этот язык. Но потом хозяин семейства начал к ней приставать, и она ушла и до настоящего времени служила экономкой в Нахичевани у других людей. Она не подавала виду, что понимает армянский язык, и несколько дней назад оказалась свидетельницей одного весьма странного разговора на армянском языке между незнакомцем и хозяином дома. По её словам, эти люди принадлежат к революционерам. Они планируют поднять вооружённое восстание среди зейтунских армян в Турции и затем, когда борьба разгорится, перенести его на соседние губернии нашей страны, населённые армянами. Но для успешной борьбы им нужно оружие, которое они собираются купить в Персии на деньги, вырученные от продажи чёрного бриллианта под названием «Чёрный Арагац». В 1862 году этот камень привёз в Нахичевань политически неблагонадёжный Микаэл Налбандян, о котором вы мне рассказывали на прошлом допросе. Только вот теперь никто точно не знает, где этот камень хранится и кто за него отвечает. Смею предположить, что именно за этим бриллиантом посланец зейтунцев и приехал в Нахичевань.

— Почему вы думаете, что у них ещё нет камня?

— Если бы «Чёрный Арагац» был у них, то зачем бы они убивали Софию? Любое убийство — риск для душегуба. Один неосторожный шаг — и полиция на тебя выйдет. А вдруг на перроне окажется знакомый? Будь диамант у них, посланец преспокойно бы уехал. Уже потом, для страховки, на экономку можно было бы заявить в полицию, что она якобы украла деньги. Стали бы её проверять и сразу выяснили бы, что она сбежала от мужа. Да и престарелый супруг мог по-разному отреагировать, узнав, что жена второй год прячется от него в Ростове. Один Господь знает, какие сюжеты ему могло нарисовать воспалённое ревностью воображение! Он бы ещё и поспособствовал её тяжёлой участи. Так что проще было упрятать несчастную свидетельницу в тюрьму по обвинению в краже, а не убивать. Лучше не придумаешь.

— О разговоре про алмаз вам София рассказала?

— Да. Добавлю, что тот второй, нездешний, когда узнал, что она была в соседней комнате, предложил её убить, но хозяин дома успокоил его, сказав, что экономка не знает армянского… София больше в ту семью не вернулась. И стало ясно, что она испугалась. А раз так — значит, поняла разговор. И теперь ей угрожала смертельная опасность. Вот поэтому я и поехал к ней собирать вещи. К сожалению, она решила не ждать меня, а уехать первым же поездом. У неё, кроме собственных денег, были и мои сто рублей. А чемодан ей был не нужен. Да там и не было ничего ценного. Одежда поношенная, женские тряпки, словом.

Следователь вынул из ящика стола картонную коробку, достал из неё сторублёвую купюру и положил на стол.

— Эта ассигнация ваша? — спросил он.

— Откуда мне знать? — пожал плечами студент. — Вроде бы похожа. Новая. Но дело даже не в этом. Алиби моё заключается в том, что я физически не мог оказаться на вокзале, если в этот момент я был в комнате у Софии и потом добирался до гостиницы. И уже там общался с портье, а затем ужинал в ресторане с Тарасовым. Поскольку всё это случилось вчера и у многих события этого дня ещё не успели стереться из памяти, думаю, будет нетрудно установить моё местонахождение с точностью до минут, а именно: в кондитерской Филиппова на Большой Садовой, на Темерницкой, 29 и в гостинице «Гранд-отель». А после этого потребуется ответить всего на один вопрос: мог ли я быть на вокзале в момент прибытия поезда, под колёсами которого погибла София Миловзорова?

Следователь молчал. Он покусывал губы и молчал.

— Кстати, а поезд какой был? — спросил Клим.

— Московский.

— Замечу, что нет необходимости проводить моё опознание соседом Софии, потому что я не отрицаю своего визита к ней за вещами. А вот другое следственное действенное, связанное с опознанием свидетелем непосредственного убийцы Миловзоровой, просто необходимо. Без него никак не обойтись. И я сам буду на нём настаивать, потому что оно снимет с меня любые, даже самые ничтожные, подозрения. Ещё одним косвенным доказательством моей невиновности является тот самый анонимный звонок в полицию, который и послужил основанием для моего задержания. Ясно, что будущий убийца Софии следил за ней и видел меня. Вот поэтому, расправившись с Миловзоровой, он и протелефонировал из здания почтамта. Я спросил у Софии фамилию и адрес того нахичеванского купца, где состоялся разговор про алмаз. Она пообещала сообщить их мне, как только я вернусь.

— Дела-а, — в раздумье произнёс Валенкамп.