Черный Арагац

— Хоть убей меня, Клим-джан, но как ты узнал, что этот человек и есть Куроедов? Ты же раньше в его лицо не смотрел никогда, фотокарточка его у тебя тоже нет, — не унимался Бабук.

— Когда я увидел так называемого эксперта, то обратил внимание на потёртые носки его штиблет, выглядывающих из-под длинной скатерти. Как я уже объяснял, убийца, завладевший коллекцией Верещагина, тоже носил парусиновые штиблеты. Сначала мне показалось, что я ошибаюсь. Меня смутил подержанный монокль эксперта. Его стекло имело заметные царапины, черепаховая оправа местами облупилась и потускнела. «Выходит, — подумал я, — эксперт опытный, потому что монокль у него затёртый, а значит, давно в употреблении. По всему видно, что человек знает своё дело, много работает и его часто приглашают для оценки археологических находок». Но не успел монокль оказаться в правой глазнице эксперта, как тут же выпал. Он терял его несколько раз в течение трёх минут. Да и рассмотреть монету он толком не мог. Ему приходилось то приближать её, то отдалять. Такое случается, когда близорукому попадают очки человека, страдающего дальнозоркостью, и наоборот. И тут до меня дошло, что у эксперта чужой монокль. Ведь для того, чтобы его купить, сначала надобно посетить окулиста. Врач не только подберёт нужное для твоего зрения стекло, но и выберет диаметр по размеру глазницы, чтобы монокль не выпадал. А незнание мнимым экспертом элементарных сведений о древнегреческих монетах разных периодов только усилили моё подозрение. К тому же «эксперт» не пользовался тонкими матерчатыми перчатками, беря в руки каждую монету, как это делают другие специалисты. И это меня насторожило. Странным показался и тот факт, что и сам продавец коллекции не появился, а его интересы представлял антикварий. Дальше мне оставалось лишь вывести злодея из себя, чтобы он попытался меня убить. Оказалось, что и хозяин лавки тоже не прочь проверить шабером прочность моей кожи на шее. За это «невинное» желание он и поплатился жизнью.

— Опасную вы игру затеяли, — покачал головой полицейский. — Ведь всякое могло случиться. А что, если бы ваш револьвер дал осечку? Ну вот попался бы бракованный патрон — и всё.

— Да, — кивнул студент, — тогда бы я уже с вами не разговаривал.

Скрипнула дверь. На пороге возник уже знакомый помощник пристава первого участка Ростова-на-Дону Осип Симбирцев и судебный следователь Валенкамп. Третьим был судебный медик. Городовой подскочил и вытянулся в струнку. Поднялся и Ардашев, а за ним — Бабук и доктор.

— Я хотел бы знать, господа, что здесь произошло, — проронил судебный следователь.

— Разрешите доложить, ваше благородие? — спросил городовой.

— Докладывайте…

V

Клим добрался на извозчике до гостиницы, когда солнце выкрасило в розовый цвет железные крыши домов и собакам уже надоело лаять на котов, возвращающихся в свои дворы по карнизам, козырькам и балконам.

Всю ночь Ардашева допрашивал судебный следователь Валенкамп. Именно ему поручили вести дело Куроедова. Револьвер у студента сначала изъяли, но потом вернули, приобщив к делу только стреляные гильзы да пули, вынутые из тела Бриля, и ту, что, прошив предплечье Куроедова, вошла в стену.

Как ни странно, но никто Клима не благодарил и не хвалил за поимку злодея, чьи два преступления он раскрыл полностью, а третье, убийство титулярного советника Погосова, — наполовину. Мало того, прощаясь, надворный советник Валенкамп поведал, что ему стоило больших трудов признать применение оружия Ардашевым правомерным, с чем категорически не соглашался товарищ прокурора[95], считавший, что в отношении Ардашева надобно возбудить уголовное дело по статье 1476 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных о злоупотреблении необходимой обороной дворянином К. П. Ардашевым в отношении мещанина А. П. Куроедова и мещанина С. Я. Бриля. Статья предусматривала наказание в виде «заключения в тюрьме на время от четырёх до восьми месяцев; или аресту на время от трёх до семи дней; или же токмо строгому выговору в присутствии суда, и во всяком случае, если он христианин, предаётся церковному покаянию по распоряжению своего духовного начальства». И лишь после того, как судебный следователь Валенкамп предъявил мещанину А. П. Куроедову обвинение по статье 1457 «о преступных приготовлениях с намерением совершить убийство дворянина К. П. Ардашева в соучастии с ныне покойным мещанином С. Я. Брилем», государственный обвинитель сдался и оставил ставропольца в покое.

Уже в ходе первого допроса А. П. Куроедов сознался в убийстве В. Т. Верещагина, Л. С. Погосова и отца Адама. О четвёртом смертоубийстве уголовника по кличке Грызун он умолчал, да об этом его никто и не спрашивал. Устроить свою ложную гибель и похороны его заставили долги. Мать и жена знали о том, что он жив и здоров. И ночью, перед убийством Верещагина, он действительно навещал родительницу. Саквояж с деньгами Бабуку вернули.