Черный кофе. Десять маленьких индейцев. Убийство на Ниле. Смерть в Петре. Отложенное убийство. Мышеловка. Свидетель обвинения

КАНОНИК. Сегодня утром ты говорила, что это легко подождет до вечера. Дорогая, это ведь минутное дело, а в Вади-Хальфа мне нужно будет их обналичить. (Берет портфель, открывает его и кладет какие-то бумаги перед Кей, Разворачивает их и показывает, где подписать.)

Кей садится за стол, и каноник протягивает ей ручку. Саймон подходит и встает у Кей за спиной. Кей, позевывая, начинает перечитывать бумаги с первой страницы.

САЙМОН. Ты что, собираешься читать все от корки до корки?

КЕЙ. Я всегда прочитываю документы, прежде чем подписать. Так меня учил отец. Он говорил: мало ли каких ошибок могут насажать переписчики.

СМИТ. Насажать…

КАНОНИК. Кей — образец деловой женщины.

САЙМОН. А вот я никогда не перечитывал никаких бумаг. Ни разу в жизни. (Смеется.) Да по правде сказать, все равно бы ничего не понял. Беру и подписываю, где говорят.

КАНОНИК (задумчиво глядя на него). Вот как!

САЙМОН. Нельзя же все время подозревать, что кто-то норовит тебя кинуть — простите, обмануть. По мне, куда выгоднее доверять людям.

КЕЙ. Отец никогда и никому не доверял. Он верил только одному человеку — дяде Эмброузу, почему и назначил его моим опекуном, чтобы он распоряжался капиталом до моего двадцатипятилетия или замужества. Он говорил, что законники слишком ловко умеют обходить законы.

КАНОНИК. Мелхиш Риджуэй был исключительно проницательным и одаренным человеком.

Доктор Бесснер, услышав это имя, вздрагивает. Садится за стол и пристально смотрит на Кей.

В мире финансов он был царь и бог, хотя и не верил людям.

СМИТ. Очевидно, они этого заслуживают.

КАНОНИК. С другой стороны, ему и в голову не приходило, на какие ухищрения готовы пуститься представители Церкви, чтобы раздобыть средства на свои любимые проекты.

КЕЙ (весело). А ведь теперь я могу свободно распоряжаться своим капиталом, дядя Эмброуз. (Смеется.) Вот захочу, например, и завещаю все на ваш проект Прекрасной и Счастливой Англии.

КАНОНИК. И правильно сделаешь. Только я твердо знаю, что ты не захочешь вложить свои средства в столь благое дело.

КЕЙ. Почему это?

КАНОНИК. А потому, дорогая девочка, что дивиденды по благим делам выплачиваются уже в ином мире.

КЕЙ. Забавно было бы почувствовать, что такое настоящая бедность.

САЙМОН (с горечью). Можешь не беспокоиться; тебе это не грозит.

СМИТ. Напрасно вы так в этом уверены. (Выходит вперед.) У рабочего класса может наконец лопнуть терпение. (Садится за стол.)

КЕЙ. Умоляю: только не о политике. (Зевает.)

КАНОНИК. Что ж, дорогая моя, вижу, мне и впрямь придется подождать до утра. (Забирает бумаги со стола.)

КЕЙ. Я просто ничего не соображаю. (Встает и целует каноника.) Доброй ночи, дядя Эмброуз. Это был чудесный день. (Говорит ему вполголоса.) Вы были правы: я должна принять все это как должное. (Подходит к Джеки и ласково обращается к ней.) Доброй тебе ночи, Джеки. (Умолкая.) Божественное путешествие, не правда ли?

Джеки не отвечает. Саймон идет к двери и открывает ее. Кей, немного помедлив, следует за ним.

КАНОНИК. Спокойной ночи, Жаклин.

Джеки смотрит вслед Кей. Каноник стоит и ждет. Внезапно Джеки понимает, что он ждет от нее ответа. Бросив на него гневный взгляд, говорит низким, сдавленным голосом.

ДЖЕКИ. Ей все равно. Им обоим плевать на меня. Так не пойдет. Им все равно, здесь я или нет. Значит, я не могу, не могу больше причинить им боль.

КАНОНИК. А вы все еще этого хотите?

ДЖЕКИ. Как никогда! Нет, не видать им счастья. Уж я сумею им помешать!

КАНОНИК. Не надо было вам садиться на этот пароход.

ДЖЕКИ (неожиданно глухим и усталым голосом). Да? Наверное, вы правы. Но теперь уже слишком поздно. Обратного пути нет. Я должна идти до конца, до конца. (Стискивает руки.)

КАНОНИК (ласково). Вы очень устали. День был долгий и трудный. И потом, эта жара. Вам нужно прилечь и отдохнуть.

ДЖЕКИ. Я все равно не усну! (Бросается к выходу.)

КАНОНИК. Конечно же уснете. (Идет за ней следом.)

ДЖЕКИ. Нет! Слишком жарко, слишком тихо. Как будто все готово взорваться и полететь в тартарары!

КАНОНИК (задумчиво покачивает головой, вздыхает и выходит в левую дверь; снаружи слышен его голос). Бой!

Саймон берет со столика журнал и садится в кресло. Входит стюард.

ДЖЕКИ. Принесите двойной бренди. (Проходит в глубину сцены и смотрит в окно.)

Саймон украдкой бросает на нее взгляд. Стюард уходит.

ДОКТОР БЕССНЕР (подходит к Саймону). Простите, пожалуйста, но правильно ли понял я, что жена ваша — дочь Мелхиша Риджуэя?

Смит явно заинтересован. Джеки начинает напевать себе под нос песенку «Фрэнки и Джонни».

САЙМОН. Правильно.