Черный подснежник

Танкисты бросились каждый к своему смотровому прибору: командир стал крутить башню с МК-4, старшина прильнул к панораме наводки, а Колька осторожно приблизился к пулеметной щели. Снаружи что-то глухо стучало по бронелисту внизу «тридцатьчетверки» или по гусеницам.

– Непонятно, что такое! На пулемет не похоже, вообще ни на что не похоже! – Командир выдернул шнур ТПУ и бросился к незапертому люку.

Танкисты оставляли его приоткрытым во время боя, нарушая устав, чтобы в случае попадания снаряда у экипажа был шанс спастись из горящих бронированных внутренностей. Соколов закрутил головой, высматривая источник звука – откуда стреляют? Как оказалось, никто не стрелял по машине. Поначалу Алексей не смог рассмотреть, кто это внизу так отчаянно колотит по гусенице. Лишь выбравшись из башни и спустившись пониже, он рассмотрел, что у траков трясется черный от копоти ребенок в обгорелых лохмотьях. Босой, в слое гари, так что ничего не было видно, кроме глаз и разводов от слез на лице, он скулил и изо всех сил отчаянно лупил поленом по металлическому катку. При виде танкиста мальчишка завыл громче, указывая пальцем на другой конец поселка:

– Там, там, помогите! Фрицы заперли в цеху всех и подожгли! Помогите! Мамка горит! Васятка горит! Они кричат тама, я один вылез через дымоход!

Алексей подхватил одной рукой мальчишку:

– Прямо по улице?!

Тот закивал и вцепился ладошками в промасленную ткань комбинезона:

– Кричат там они, кричат! Фрицы загнали и подожгли!

– Бабенко, гони вперед! Быстрее, там люди горят, в постройке запертые! – Сорванный голос хрипел, после пороховых газов саднило горло, но лейтенант кричал изо всех сил, чтобы водитель выжал из двигателя самые высокие обороты.

«Семерка» на полном ходу рванула по главной улице, Семен Михайлович и сам увидел, куда направить машину. С противоположной окраины села поднимались клубы дыма от подожженной отступающими немцами хозяйственной постройки. Алексей развернул маховиком башню танка:

– Семен Михайлович, аккуратно тюкни по углу здания, так чтобы немного вышибло стенку. Кладка ровно осыплется! Ребята, давай наружу, будем людей вытаскивать.

Танкисты на ходу спрыгнули с брони, бросились к двери заготовительного цеха, но напрасно. Металлические листы были накрепко заперты поперечной балкой навесного мощного запора и скреплены огромным навесным замком. Николай заметался вдоль стены, внутри все сжималось от криков горящих заживо людей. За стеной выли и кричали на все голоса местные жители, прося помощи.

«Семерка» на средней скорости по плавной траектории сбила угол здания, потом откатилась назад и ударила бронированным боком еще раз, так что в кирпичной стене обрушился угол и в образовавшуюся дыру кинулись запертые в постройке люди. В сгоревшей одежде, полуобнаженные, в клубах гари, люди с криками лезли через руины. Танкисты подхватывали детей, ослабевших стариков, оттаскивали их подальше от пожарища. Сотни рук тянулись из черного провала к Николаю и Василию Ивановичу. Бабенко тоже выскочил из танка и кинулся на помощь сельчанам. Соколов в стороне скинул промасленный комбинезон, куртку, намотал на лицо ветошь и ринулся внутрь, прямо в задымленное пространство, где гудело пламя, охватывая стены и поднимаясь все выше к балкам перекрытия.

– Алексей Иванович, крыша сейчас рухнет! – Бабенко дернулся идти следом, но отпрыгнул назад из-за жара и удушливого дыма.

Из проема показались только руки командира, на них безжизненно обвисла крошечная девочка в практически полностью сгоревшей одежде. Потом Соколов успел вынести из горящей постройки еще нескольких человек, подтаскивая к проему тех, кто потерял сознание или слишком ослаб, чтобы спастись самостоятельно. Вслед за ним Бочкин и Логунов тоже скинули комбинезоны в пятнах масла и горючего, чтобы не загореться от искр, и ринулись в едкую черноту пожара. Еще один спасенный ребенок, за ним дрожащий стонущий старик, обгоревшая мать с малышом. Логунов, задыхаясь от едкой пали, вытянул за шкирку двоих подростков, упал на снег, не в силах двигаться из-за наплывающего обморока. В завале показался Колька, кашляя и задыхаясь, он прохрипел:

– Никого больше! Всех вынесли!

В этот момент крыша вдруг с грохотом обвалилась, взметнув снопы из миллионов искр.

– Нет, товарищ командир, нет! Там Соколов, нет!

Мехвод ринулся к завалу из кирпичей, голыми руками хватая горящие балки, отбрасывая в сторону кирпичи из рухнувших стен. Он повернулся к жителям:

– Помогите, там командир наш! Завалило его! Помогите, люди!

Сельчане, все, кто мог ходить, устремились на помощь водителю. Перемазанные в саже руки помогли раскидать завал, Семен без устали кричал, не обращая внимание на то, что в горле першило:

– Алексей! Товарищ Соколов! Откликнитесь!

Под огромным листом шифера они наконец обнаружили бледного, почти неподвижного лейтенанта, лежащего навзничь. Веки Соколова задрожали от света, он с трудом повернулся на спину, своим телом мужчина прикрыл от падения обломков крыши девочку лет трех. К малышке с криком бросилась женщина в разодранном ватнике:

– Софочка, доченька, ты жива!