Черный торт

Потом он вновь переводит взгляд на Марбл. Повернувшись к столику с фотографиями, он выбирает одну из них и сует в ее руку. Байрон видит, что это черно-белый снимок девочки-подростка в школьной форме – в клетчатом сарафане поверх белой блузки. Ошибиться невозможно. Девочка чертами лица очень напоминает Марбл, только гораздо смуглее. Бенни берет фотографию из рук Марбл.

– Наша мама! – говорит Бенни.

Байрон чувствует, как сдавило горло. Он смотрит на старика. Кем тот возомнил себя, раз держит в гостиной фотографию мамы? Байрон не испытывает никаких чувств к этому человеку. Но потом Джонни Линкок улыбается кривой улыбкой. Это улыбка его мамы. О Иисус, это улыбка самого Байрона! И Байрону хочется схватить старика за грудки и трясти до тех пор, пока тот не рухнет на пол.

Джонни Линкок бредет обратно к дивану. Этта отшатывается, чтобы дать ему дорогу, и натыкается на кофейный столик. Старик опускается на диван и устраивается поудобнее.

– Банни Прингл! – произносит он тоном, смысл которого непонятен Байрону.

Таким тоном взрослый обычно бранит ребенка. Нет, в его голосе есть что-то еще. Что-то более резкое. Дело в том, что она знала, так ведь? Она знала, что Кови выжила, после того как бросилась в море много лет назад. Знала и все же не сказала ему.

– Мистер Лин… – произносит Этта, садясь на другой край дивана и не глядя на Джонни Линкока.

Байрон, Бенни и Марбл делают то же, что и Этта. Каждый садится на стул напротив дивана.

– Марисоль! – зовет Джонни Линкок.

В комнату входит женщина, открывшая им дверь; она катит перед собой сервировочный столик с напитками и закусками вроде арахиса.

– Лайм с содовой, – указывая на столик взмахом руки, говорит он.

Марисоль расставляет стаканы. В каждом плавают ломтики лайма и коктейльная вишенка.

– Помнишь лайм с содовой, а, Банни? – обращается Лин к Этте. – Вы с Кови любили этот напиток. Вы любили одни и те же вещи, правда? Всегда все делали вместе, как сестры.

Этта ерзает на диване.

– Конечно, я выпью, – не поднимая глаз, говорит она и берет стакан с напитком.

Байрон поверх своего стакана наблюдает за Эттой. Харизматичная женщина, при первой встрече тепло обнявшая Байрона, прямо у него на глазах превращается в холодное существо, лишенное эмоций. Это человек, способный всю жизнь хранить тайну. Человек, затаивший гнев глубоко внутри. Она не изжила своей обиды на Джонни Линкока, так? Что ж, теперь их двое.

Этта Прингл сейчас здесь, потому что мама попросила ее устроить встречу с их дедом. И вот они здесь. Но у Этты плотно сжаты губы, и Байрона начинает немного мутить. С другой стороны, Бенни и Марбл как будто очарованы встречей с отцом их матери. Подавшись вперед, они слушают комментарии Джонни Линкока по поводу людей, снятых на других фотографиях.

Как будто им есть до этого дело!

А теперь Джонни Линкок рассказывает что-то о прежних днях, но Байрон почти не слушает. Он принял решение. Он намерен встать и выйти из комнаты. Нельзя бить девяностолетнего старика, но Байрон боится, что, оставшись здесь, именно это он и сделает.

– Нужен туалет? – спрашивает Линкок, когда Байрон поднимается. – Марисоль, покажи Байрону, куда идти.

Тот кивает. Перед уходом не помешает пит-стоп. Шагая вслед за Марисоль по мраморному полу, Байрон слышит, как Линкок говорит:

– Знаете, я здорово увлекался игрой.

Остановившись, Байрон оглядывается. Отец его матери, опираясь на трость, наклоняется к Бенни и Марбл:

– Я любил играть в азартные игры, любил выпивать. Из-за этого я и потерял свою дочь.

Байрон поворачивается и подходит к старику:

– «Потерял свою дочь»? – Он осознает, что повысил голос. – Вы сказали, что потеряли дочь? – Теперь Байрон нависает над Линкоком. – Вы ее не потеряли, вы вышвырнули ее! Продали преступнику!

– Неправда. Все не так просто, – оправдывается Джонни Линкок. – У меня не было выбора.

– Не было выбора?! – Байрон выхватывает трость из руки старика и швыряет ее на пол.

– Байрон! – вскрикивает Бенни.

– Вы хотя бы имеете представление о том, на что обрекли ее? – гневно кричит Байрон. – Знаете, как нашей матери пришлось бороться за выживание? – Он указывает на Марбл. – Эта женщина, – говорит он, – первенец вашей дочери. Знаете, как ваша дочь забеременела ею?

– Хватит, Байрон, – увещевает брата Бенни.

– Знаете, что с нею произошло?

– Бай-РОН! – повторяет Бенни, повышая голос. Она никогда не говорила со старшим братом таким тоном.

Байрон смотрит сначала на Бенни, потом на Марбл, которая уставилась на него, сдвинув брови и приоткрыв рот. Байрон утирает пот со лба. Не следовало ему этого говорить. Во всяком случае, при Марбл. Ему хочется взять свои слова обратно, но это невозможно, поэтому он выходит из комнаты и направляется прямиком ко входной двери.

Четверть часа спустя, проехав по дамбе полпути до гостиницы, Байрон соображает, что у Этты, Бенни и Марбл нет второй машины и что он увез их багаж.

«Черт!»