Черный торт

На перекрестке Байрон поворачивает назад. Подъехав к дому Джонни Линкока, он видит трех женщин, стоящих у конца подъездной дорожки, словно они путешественницы, ожидающие на причале паром. Бенни и Этта обнимают Марбл за талию. Стоя на пороге, Марисоль наблюдает, как они садятся в машину и захлопывают дверцы.

Немыслимое

Поскольку некоторые вещи просто немыслимы, мозг Лина сделает то, что должен. Он пошлет сигнал, который заблокирует поток кислорода, несущий недопустимые мысли. Он затопит кровью свой тыл и замкнет накоротко мысль, пытающуюся проскочить через кору головного мозга. И у Лина останется лишь это: воспоминание о десятилетней Кови, которая вместе с Банни и соседскими детьми, выбравшись из заднего отсека его универсала, с восторженным визгом бросается к водопаду и прорывается сквозь завесу воды. Ее смех и вопль «Посмотри на меня, папа!» мешаются с грохотом водопада, эхом отдаваясь под сводами грота у нее за спиной.

Посмотри на меня, папа!

Марисоль вернется в дом, где прослужила последние десять лет, и найдет Лина с перекошенным лицом и неестественно повернутой головой, лежащей на диванной подушке с рисунком из цветков гибискуса. Женщина пощупает его пульс, возьмет трубку, наберет 911 и, разговаривая с диспетчером, сядет рядом с Лином, похлопывая его по руке.

– Держитесь, мистер Лин, – скажет она, – сейчас приедет помощь.

Потом она приведет в надлежащий вид съехавший набок парик Лина и заправит пряди ему за уши.

Насилие

Лин заплатил частному сыщику. Он узнал почти все о жизни своей дочери на протяжении многих лет. Но пока Байрон не вспылил в гостиной его дома, Лин не знал, что произошло с Кови в Британии. Он и в тот момент не имел представления об этом, но вполне мог догадаться.

Красота оправдывает насилие над нею.

И нет ничего прекраснее бесстрашной девушки.

Байрон

Никто не скажет, как жить с этим гневом, раздражающим, как невыносимый зуд. В мифах, внушенных тебе с детства, есть нечто такое, что в конце концов определяет твою жизнь. Когда в итоге узнаешь, что люди, которым ты безгранично доверял, лгали тебе много лет – даже если потом понимаешь их мотивы, – это осознание отравляет все другие взаимоотношения.

Ты начинаешь пересматривать чьи-то поступки и комментарии, не понятые тобою до конца, выдумывать слова, которых никто не собирался произносить, мысленно возвращаться к случаям, чрезвычайно напоминающим недоказуемый заговор в определенных целях. Ты всех подозреваешь, а потом принимаешься барахтаться в болоте многолетней лжи, которую сам себе внушил. Будто все хорошо, тебя ценят, относятся к тебе с симпатией. И кругом друзья, и все вы одна большая команда, а некоторые вещи – это просто бизнес, Байрон, ничего личного.

Потом все меняется.

И ты не можешь повернуть это вспять.

Однажды, проснувшись, ты оказываешься на краю зияющего проема наподобие открытого люка самолета, откуда прыгают с парашютом для развлечения, только тебе не до забавы, потому что земли не видно и ты не понимаешь, что делаешь, ясно одно: предстоит броситься туда, но КУДА в точности – неизвестно; ты знаешь только то, что твоя настоящая жизнь начнется именно с этого момента.

Байрон выуживает из кармана джинсов телефон и в который раз набирает номер Линетт. И наконец она отвечает.

Консультация

Байрон просит мистера Митча найти ему юриста. Хорошего юриста, имевшего дело с вопросами дискриминации на рабочем месте. Того, кто разбирается в проблемах устойчивых, глубоко укоренившихся ведомственных барьеров – расистских, гендерных или других. Байрону нужен юрист, полагающий, что подобные проблемы должны в идеале разрешаться в ходе открытого диалога, но способный в случае крайней необходимости нанести выверенный удар под дых.

– Мне нужен кто-то вроде вас, – говорит он мистеру Митчу. – Нужен кто-то вроде моего отца.

Он рассказывает мистеру Митчу, как его вторично обошли в назначении на директорский пост. Что даже Марк, его коллега, получивший эту должность, сказал, будто Байрон подходит больше. Мистер Митч долго слушает, ничего не говоря. Байрон давно заметил, что он мастерски держит паузу.

– Я не ваш адвокат, но знаю одного человека, – наконец произносит мистер Митч. – Вы сможете выиграть это дело. Но, Байрон, вам действительно нужна эта должность?

Байрон наклоняет голову:

– Я заслуживаю этой должности.

Мистер Митч кивает:

– Знаете, ваши коллеги зададут вам жару.

– Нет, вряд ли, – отвечает Байрон. – У нас есть разногласия, но мы сообщество ученых. В основном нам нравятся одни и те же вещи. А каждый ученый знает, что время от времени, если эксперименты или расчеты не дают нужного результата, следует скорректировать процесс, то есть сделать шаг назад и исправить ошибки.

Байрон сияет своей лучшей телевизионной улыбкой, уверенной, но с оттенком застенчивости. Расправив плечи, он выходит из кабинета мистера Митча. Позже, приехав домой, он для пущей убедительности отрепетирует эту позу перед зеркалом.

Серфинг