Черный торт

Возможно, ей станет лучше, когда она немного отдохнет. Марбл устала от вчерашнего длительного перелета и раздражена тем, что утром ей пришлось менять гостиничный номер. Комната, в которую ее поселили поздно вечером, была отделана в сиреневых тонах, и на следующий день Марбл поспешила убраться оттуда. Где еще на свете, возмущалась она про себя, можно найти лампу с сиреневым абажуром?

Марбл смотрит на Байрона и Бенни. «Мой брат и моя сестра», – думает она. Марбл призывает на помощь свои профессиональные навыки, стараясь излучать заинтересованность и дружелюбие и не позволяя смятению вырваться наружу. Она уклоняется от важной темы, рассказывая о своих родителях, о покойном муже и об учебе сына. Она говорит о своих планах навсегда вернуться в Великобританию.

Единственное, о чем не упоминает Марбл, так это о том, как тяжело ей будет уехать из Италии, оставив позади воспоминания о муже, хотя прошло уже больше пятнадцати лет с его смерти. Будет жаль расстаться и с ее случайным любовником. Со Знатоком Кофе. Впрочем, она догадывается, что он, если придется, будет летать в Англию, чтобы увидеться с ней. А придется наверняка. Она знает, что пришло время перемен. Она ощущает это с тех пор, как отправила сына обратно в Британию в приготовительную школу.

Как начать все сначала? У Марбл в итальянском доме – одежда в шкафах, припасы в кладовке, комнатные растения. У нее есть пес Бобби. Ее гнетут мысли о том, что придется посадить бедного Бобби в переноску и увезти в Лондон, что придется освободить дом мужа. Но это ее личные проблемы, не касающиеся Байрона и Бенни.

Глядя на них сейчас, Марбл чувствует себя немного обиженной. Она понимает, что оба они не имеют никакого отношения к тому, что ее бросили в младенчестве, но правда в том, что Байрон и Бенни выросли в доме Элинор Беннет, а Марбл отдали в другую семью. Байрон и Бенни тогда еще не родились, конечно, но их мать, по сути дела, предпочла их Марбл.

Марбл вынуждена задаться вопросом: что могло заставить Элинор Беннет сделать такой выбор? Это произошло пятьдесят лет назад. Марбл может свободно распоряжаться своими финансами и имеет достойное положение в обществе – вправе ли она судить женщину, чья молодость пришлась на иные времена, чья жизнь подчинялась иным обстоятельствам?

И все же…

Завтра Марбл узнает больше об этих событиях прошлого. Адвокат сказал, что Элинор Беннет перед смертью оставила ей письмо и аудиозапись. Может быть, стоило сначала съездить в офис адвоката, но от одной мысли об этом у Марбл страшно пересохло в горле. «Не бери в голову», – подумала она в ту минуту, но сейчас многочисленные вопросы сводят ее с ума. Что расскажет Элинор Беннет? Будет ли этого достаточно, чтобы повернуть мысли Марбл в другое русло?

«Она не так уж и хотела ребенка».

Размышления о биологической матери заставляют Марбл ужасно скучать по сыну. Ее Джованни, ее мальчик Джио… Ее так и подмывает рассказать Байрону и Бенни, что у нее, Марбл, никогда не было сомнений в том, хочет ли она этого малыша, даже когда она осталась вдовой, молодой, беременной, и все ее надежды на будущее рухнули. Пусть спросят у нее прямо сейчас: «Какой он, ваш сын, на кого похож?» И она достанет свой мобильный и покажет фотографии сына.

Марбл могла бы сказать: и сегодняшнюю встречу с Байроном и Бенни, и возможность узнать что-то о своей биологической матери она с радостью променяла бы на уверенность в том, что сын будет ждать ее дома, в своей комнате, а не где-то далеко в пансионе. Ее настоящая семья – это Джио, вовсе не эти двое, сидящие с ней за одним столом.

Байрон – забавный тип. Похож на кинозвезду, но смотрит на Марбл с немым изумлением, словно она отняла у него любимого плюшевого медведя. Ей кажется, она не очень-то ему нравится. Бенни милая, но какая-то жалкая. Марбл замечает, что она пододвигает свой стул все ближе. Потихоньку, полегоньку. Это приводит Марбл в замешательство.

– Расскажите о вашем сыне, – вдруг говорит Бенни.

Марбл вздыхает.

– Значит, он ходит в школу в Англии?

Марбл кивает.

– Но вы живете в Италии?

– Я езжу туда-сюда. Сначала Джио учился в итальянской школе, но потом я захотела, чтобы он приобщился к британской системе. После этого он сможет жить и работать, где пожелает.

– Значит, ваш сын не будет ни настоящим итальянцем, ни истинным британцем?

– Полагаю, он будет и тем и другим. Разносторонней личностью, как и многие люди.

Хотя в данную минуту Марбл ощущает, что одна сторона ее натуры преобладает над прочими. Она – мама Джованни, и она допустила, чтобы сын рос вдали от нее. О чем только она думала?