Четверть века назад. Часть 2

— Хоть сейчасъ вамъ въхать! Потому я, какъ по вашему общанію, все ожидалъ что вы прідете ко мн съ Елпидифоръ Павлычемъ на денекъ, на два, такъ у меня все заново отдлано; кабинетъ для васъ даже особый и фортепіянъ новый, прямо изъ Петербурга, даже никто еще пальцемъ не притрогивался…

— И садъ, не правда ли, большой, тнистый? спросила она со внезапнымъ возвратомъ задумчивости.

— На десяти десятинахъ, старющій, дубы въ два обхвата человческіе; еще съ прошлаго года выпланировалъ я его вновь и въ порядокъ привелъ, потому у покойнаго владльца въ полномъ запущеніи оставленъ былъ…

— И я буду уходить туда когда мн вздумается, и мн никто мшать не будетъ, промолвила какъ бы про себя Ольга;- я вотъ тутъ сидла сейчасъ совсмъ одна… и такъ хорошо было, точно уносило куда-то… Со мною это бывало иной разъ когда я пою… точно собою перестаешь быть… Только это опять еще другое чувство…

Капитанъ глядлъ на нее, безконечно любуясь ею, и откликаясь всею душой на произнесенныя ею слова. Онъ не подозрвалъ въ нихъ тайнаго смысла; онъ съ радостнымъ біеніемъ сердца говорилъ себ что она, она будетъ ходить по этому его старому саду въ Никольскомъ, куда, бывало, уязвленный или осмянный ею, узжалъ онъ отъ нея и тоже «переставалъ быть собою», лежа въ трав по цлымъ часамъ, вздыхая, плача и мечтая о ней до одурнія…

Но инымъ опять втромъ тянуло уже въ подвижномъ воображеніи его возлюбленной:

— А на зиму въ Петербургъ? выговорила она коротко и ршительно.

— Въ Петербургъ? изумленно повторилъ онъ.

— Да, непремнно! Нечего намъ съ вами гнить въ провинціи, ничего не длая. Вы еще молодой человкъ, имете состояніе… Я хочу чтобы вы служили, придворнымъ сдлались…

— Я придворнымъ! даже перепугался капитанъ;- гд же мн, помилуйте!

— Ничего не «гд же мн»! передразнила она его, — будете какъ вс. Только слушайтесь меня всегда, во всемъ; я дурнаго вамъ не посовтую. Вдь у насъ теперь все общее должно быть, одни интересы… Какъ это говоритъ пословица: мужъ, жена — одна сатана! Она расхохоталась и какъ бы обняла его всего при этомъ мгновеннымъ взглядомъ, ласковымъ чуть не до нжности…

— Ольга Елпидифоровна… Ольга! вскрикнулъ онъ загораясь весь, — мы теперь перво-наперво женихъ и невста, такъ ужъ позвольте!..

Онъ потянулся къ ней.

Она отклонила голову на сторону и уперлась рукой въ его губы:

— Посл, посл, современемъ!.. А теперь слушайте! Я ни часу больше не хочу оставаться здсь. Княгиня заболла, вы слышали; спектакль отложенъ… да и врядъ ли когда будетъ. Длать здсь нечего, надоло!.. Я хочу сейчасъ домой. Отца нтъ, — да если онъ и прідетъ, я съ нимъ въ его скверномъ тарантас не поду. А у васъ лошади готовы… Это у васъ новая тройка? Вы все на срыхъ здили прежде!..

Онъ не усплъ отвтить. Она вскочила съ мста:

— Погодите меня здсь десять минутъ! Я сбгаю къ себ въ комнату взять свое главное необходимое, — за остальнымъ всмъ пришлю потомъ, — и вернусь сейчасъ. Вы повезете меня на своихъ гндыхъ въ городъ… Сами мы господа теперь, не уступимъ всякимъ князьямъ здшнимъ! вскликнула она во мгновенномъ порыв,- такъ что ли, mon capitaine?

— Ни единой цариц не уступить вамъ, красавица моя неописанная! отвтилъ онъ на это, пожирая ее страстными глазами.

Она вскинулась и побжала:

— «Прощай, прощай, прощай, и помни обо мн!» зазвенла она на ходу громкимъ смхомъ, передразнивая похоронный голосъ которымъ Ранцевъ произносилъ эти слова въ т первые дни когда навязана ему была ею роль Тни въ Гамлет…

Она давно уже исчезла за дверями дома, а капитанъ все еще улыбался ей какою-то словно пьяною отъ блаженства улыбкой… Онъ всталъ со скамьи, поднялъ глаза къ небу, повелъ ими затмъ кругомъ себя, улыбнулся еще разъ, уже съ видомъ человка которому цлый міръ теперь обязанъ завидовать и поклоняться, и разставивъ свои длинныя пхотныя ноги въ форм буквы А, а руки стремительно опустивъ въ карманы брюкъ, внезапно заплъ фальшивымъ, но внушительнымъ басомъ:

Спаливъ бригантину султана,
Я въ мор врага утопилъ,
И къ милой съ турецкою раной
Какъ съ лучшимъ подаркомъ приплылъ.

Это былъ куплетъ изъ «Молодаго Грека», не то чувствительнаго, не то бравурнаго романса, пользовавшагося большою популярностью въ сред тогдашней арміи, и принадлежавшаго, какъ видитъ читател, къ тому спеціальному репертуару повальной музыки, который, сохраняясь и понын, можетъ до преимуществу быть названъ офицерскимъ

XXII

Quibuscumque viis…

— Ah, cher comte! заметалась вскрикивая Аглая Константиновна на своемъ диван, завидвъ входящаго Анисьева, — неужели вы въ самомъ дл пришли проститься?…

— Непремнно, княгиня…

Онъ слъ, поглядлъ на нее съ учтивою улыбкой и примсью къ ней извстной доли печали во взгляд, и промолвилъ:

— Я слышалъ что вы себя нехорошо чувствуете (разговоръ само собою шелъ теперь сплошь по-французски, и мы будемъ стараться передать его въ наиболе близкомъ къ оригиналу перевод). — Позвольте мн выразитъ вамъ глубокое соболзнованіе мое по этому поводу.