Четверть века назад. Часть 2

Флигель-адъютантъ невозмутимо слушалъ, скрестивъ руки на груди и слегка моргая пристально направленными на нее глазами.

— Я столько же польщенъ сколько и тронутъ вашимъ милостивымъ расположеніемъ ко мн, княгиня, сказалъ онъ, наклоняя голову въ знакъ благодарности, — но смю продолжать думать что избранный вами путь не приведетъ къ желанной вами цли…. Въ какой мр права княжна, сдлавъ выборъ не соотвтствующій видамъ вашимъ, насколько, съ другой стороны, вы, ея мать, правы, отказывая утвердить согласіемъ вашимъ этотъ выборъ ея сердца, — объ этомъ я говорить не буду…. Въ этомъ случа я въ нкоторой мр сторона, примолвилъ онъ съ грустною улыбкой, — и потому не могъ бы здсь быть вроятно вполн безпристрастнымъ судьей. Я позволю себ поэтому указать вамъ только на положеніе вещей, каково оно есть въ настоящую минуту. Княжна желаетъ выйти замужъ — за господина Гундурова; вы не согласны на это. Чмъ боле будете вы употреблять усилій чтобы заставить ее отказаться отъ своего намренія, тмъ упорне, какъ всегда бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, будетъ она, по всей вроятности, укрпляться въ немъ…. Такъ можетъ продолжаться до безконечности….

— Я не уступлю! взвизгнула Аглая, — она будетъ вашею женой, или ничьею!..

Лицо Анисьева приняло выраженіе оскорбленнаго достоинства:

— Позвольте замтить вамъ, княгиня, промолвилъ онъ холодно и строго, — что несмотря на все то глубокое чувство которое внушаетъ мн княжна, я не согласился бы никогда получить ея руку путемъ насилія!

Княгиня перепуганно запрыгала въ своихъ подушкахъ:

— Боже мой, вы не понимаете меня, милый графъ!.. Я говорю что она должна васъ полюбить, непремнно должна! И почему бы она не полюбила васъ? Вы соединяете въ себ все что должно нравиться порядочной двушк (`a une jeune fille bien n'ee)!

Онъ скромно опустилъ глаза, и качнулъ головой.

— Я почелъ бы себя счастливымъ и тмъ, вздохнулъ онъ, — еслибы княжна могла убдиться въ моей безкорыстной и безпредльной преданности ей, могла бы увидть ближе какимъ пламеннымъ чувствомъ можетъ исполнить она сердце даже отверженнаго ею… Но для этого, примолвилъ онъ опять какъ бы про себя, — нужны были бы другія обстоятельства, другая обстановка… Онъ пріостановился вдругъ, какъ бы не желая договаривать.

Аглая недоумло захлопала глазами.

— Что хотите вы сказать, графъ?

— Здсь, отвтилъ онъ будто нехотя, — въ той рамк жизни которая окружаетъ княжну, мысли ея трудно оторвать отъ предметовъ занимающихъ ее теперь, и мысль эта должна роковымъ образомъ (fatalement) обращаться все въ томъ же неизбжномъ кругу…

Онъ взглянулъ на свою собесдницу, и какъ бы вдругъ вспомнивъ что никакой превыспренности рчи она одолть не въ состояніи, заключилъ просто:

— Пока вы въ Сицкомъ, княгиня, вамъ нечего надяться на перемну въ чувствахъ и намреніяхъ княжны.

Она сразу поняла, завздыхала и таинственно замигала ему своими круглыми глазами:

— Поврьте, милый графъ, я бы завтра же въ Петербургъ перехала, еслибы не любезный мой деверь, который объ этомъ слышать не хочетъ… — Она оглянулась невольнымъ движеніемъ и примолвила шепотомъ: — я должна вамъ сказать что онъ же главнымъ образомъ и поддерживаетъ Лину въ ея упрямств.

Анисьевъ чуть-чуть повелъ углами губъ, какъ бы желая выразить что онъ объ этомъ знаетъ, и медленно проговорилъ въ отвтъ:

— Могутъ случиться обстоятельства которыя заставятъ князя перемнить образъ его мыслей.

Аглая вопросительно уставилась на него.

— Какія же это обстоятельства, графъ? Ларіонъ ненавидитъ Петербургъ и согласился бы жить тамъ только по нужд, если бы поступилъ опять на службу… Но онъ ужасно гордъ и ни за что не станетъ просить объ этомъ!

— Можетъ сдлаться и безъ его просьбы, словно уронилъ флигель-адъютантъ, пуская въ ходъ свою многозначительную улыбку.

Фарфоръ, хрусталь и серебро стоявшаго еще на стол чайнаго сервиза внезапно затряслись и зазвенли отъ напора дебелыхъ прелестей княгини, нажавшейся всмъ тломъ на подносъ, въ избытк охватившаго ее волненія. Она вся съхала съ дивана, и протягивая черезъ столъ руку къ своему собесднику, залопотала прерывающимся отъ радости и нетерпнія голосомъ.

— Ради Бога, дорогой графъ, не томите меня, — вы врно знаете что-нибудь! Его хотятъ опять пригласить на службу, да?…

Улыбка мгновенно сбжала съ его губъ, лицо приняло обычное ему, холодное, сдержанное выраженіе.

— Я ровно ничего не знаю, княгиня, сказалъ онъ офиціальнымъ тономъ:- я выразилъ одно мое, лично мн принадлежащее предположеніе, основывающееся единственно на блестящей репутаціи князя, деверя вашего, какъ государственнаго человка, которую оставилъ онъ по себ въ Петербург… и о которой не было бы ничего удивительнаго еслибы вдругъ вспомнили въ высшихъ сферахъ сегодня или завтра… Я осмлюсь покорнйше просить васъ ничего дале этого простаго соображенія не искать въ моихъ словахъ.

Она закачала недоврчиво головой.

— О нтъ, милый графъ, я уврена что вы знаете что-нибудь боле положительное, — вы такъ хорошо поставлены при двор (vous ^etes si bien en cour)!