Четверть века назад. Часть 2

Ольга сидла охваченная неожиданно этою таинственною, обаяющею силой… Мысль какъ бы замерла въ ней. Она знала что ей надо было думать о чемъ-то очень для нея ршительномъ и важномъ, — и не могла… Нервы ея, крайне возбужденные чрезмрнымъ расходомъ энергіи только что потраченной ею, какъ бы распускались теперь въ ощущеніи какого-то страннаго самоотчужденія. Предъ нею бжали картины, воспоминанія едва пережитой ею дйствительности, и это была для нея теперь будто чья-то посторонняя дйствительность, чей-то давно прочтенный, не интересный для нея романъ. Сцена съ княгиней, минувшая ночь съ извданными ею впервые безумными ласками, погромъ надеждъ которыми долго жила она, новая, возникающая предъ нею будущность, — все это сливалось во что-то, чего значеніе было какъ бы чуждо и не нужно ей, и проносилось мимо нея какъ случайная пна струи уносимой теченіемъ… И ново, и жутко, и сладко было для нея это внезапное ощущеніе безучастія, оцпеннія личной жизни, и будто цлая вчность, казалось ей, уже успла пройти между этимъ и тмъ чмъ-то мимо-бгущимъ и «ненужнымъ»…

Заскрипвшіе по песку шаги пробудили ее на половину… Она медленно, неохотно повернула голову…

Капитанъ Ранцевъ робко приближался къ ней, облеченный въ свтлыя лтнія ткани и голубой галстукъ, и въ фуражк съ краснымъ военнымъ околышемъ надъ гладко причесанными висками.

Все разомъ вернулось въ голову Ольги… «Вотъ она опять, жизнь!..» Она глубоко вздохнула и провела по лицу рукой.

Но помириться съ такимъ пробужденіемъ она въ первую минуту была не въ силахъ. Неблагосклоненъ былъ взглядъ которымъ взглянула она на своего пламеннаго обожателя.

— Вы опять въ этой фуражк! встртила она его этими словами;- сколько разъ говорила я вамъ что одно изъ двухъ, или военное, или штатское, а что при партикулярномъ плать носить эту штуку на голов — въ высшей степени mauvais genre!

— И не ношу никогда-съ, окромя въ вояжъ, если хать куда-нибудь, конфузливо и печально отвтилъ на это онъ, стоя предъ нею съ опущенными глазами.

— А вы хотите хать?… Да, я слышала….. И это изъ-за меня? насмшливымъ голосомъ спросила она помолчавъ.

Онъ помолчалъ тоже, и проговорилъ затмъ какъ бы со внезапною ршимостью:

— Такъ что жь, Ольга Елпидифоровна, ужь лучше совсмъ не видть чмъ такія муки терпть!

Она засмялась:

— Это потому что я сказала вамъ что не каждый день, праздникъ?

— Это-съ и прочее, одно къ одному…. Потому съ вами, Ольга Елпидифоровна, не знаешь никакъ когда милость когда гнвъ, и угодить вамъ чмъ можно…. То-есть, просто подойти какъ къ вамъ не знаешь, ей Богу…. А ужь что бы далъ, кажется, дрогнувшимъ голосомъ промолвилъ капитанъ, — чтобъ успокоить васъ, чтобы не гнвались вы и не рзали понапрасну! Каждое слово ваше для меня безцнно, малйшій то-есть капризъ вашъ былъ бы счастливъ исполнить, лишь бы настоящее съ вашей стороны поощреніе….

Ольга взглянула на него опять, и какъ будто въ первый разъ увидла глаза его, темные, глубокіе, съ мужественнымъ очеркомъ бровей и выраженіемъ почти дтскаго простодушія и доброты….

— Вы меня очень любите, Никаноръ Ильичъ? проговорила она съ медленною улыбкой.

Онъ весь вспыхнулъ:

— Отвчать даже на это безполезно, вскрикнулъ онъ, — потому сами, кажется, довольно должны это видть! Въ воду сейчасъ по первому вашему знаку кинусь, и за счастье почту!

— Это такъ и слдуетъ когда любишь, одобрила Ольга. — А помните ли что я сказала вчера вамъ въ мазурк?

— Это, то-есть, что я выучился ее въ Польш танцовать? спросилъ онъ наивно…

— Нтъ, а что я испытываю васъ, хочу знать наврное, насколько я могу разчитывать на вашу любовь?

— Какъ не помнить! И онъ вздохнулъ всею грудью.

Она еще разъ примолкла на минуту:

— Испытаніе кончено, выговорила она затмъ, — я вамъ врю. Берите!.. И она протянула ему руку.

Онъ схватилъ ее, недоумло, испуганно глянулъ ей въ яйцо…

— Берите, повторила она слабо усмхаясь, — совсмъ!..

Онъ вскрикнулъ, зашатался, схватился за розовый кустъ, у котораго стоялъ, накололъ себ имъ пальцы, и упалъ на екамью подл Ольги, зарыдавъ рыданіемъ безмрнаго, невыносимаго счастія…

— Совсмъ? Это наврное, не перемните? могъ только произнести онъ, судорожно прижимая руку ея къ своимъ губамъ.

Ольга была тронута… И вдругъ все лицо ея запылало нежданною краской: ей вспомнились огненные глаза Ашанина, его жгучіе поцлуи…

— А вы держите крпко!.. надо мною воля нужна! почти безсознательно вырвалось у нея… Но она тотчасъ же вернулась къ иному:- Слушайте, Никаноръ Ильичъ, поспшно заговорила она, — я не люблю ничего откладывать: свадьбу… Ахъ, я и забыла, въ этомъ мсяц ужь нельзя, — Петровскій постъ…

— Двадцать девятаго числа кончается… Чрезъ три недли ровно можно… Онъ глядлъ на нее между тмъ и говорилъ себ мысленно: «Господи, дай только чтобъ это не былъ сонъ!..»

— Я согласна, сказала Ольга;- и на свадьб никого, никакого парада, и прямо изъ церкви къ вамъ въ Рай-Никольское. У васъ вдь тамъ хорошо, вы говорили?