Четверть века назад. Часть 2

Зяблинъ насторожилъ уши.

— Это, то-есть, чья же невыгода?….

— Невыгода друзей, поспшилъ объяснить Ашанинъ.

— Какъ же это вы понимаете?

— Очень просто! Согласись княжна выйти замужъ за того кого желаетъ мать, она удетъ съ мужемъ въ Петербургъ, а за нею и сама княгиня, и мы такимъ образомъ лишимся дома въ которомъ, и въ Москв, и здсь, вс мы, а вы первый, находили столько удовольствія бывать… Объ этомъ стоитъ подумать!

— Княгиня не обязана хать за дочерью, промямлилъ Зяблинъ, искоса поглядывая на своего собесдника, — она можетъ и въ Москв остаться.

— Съ кмъ это, и для кого? вскликнулъ недоврчиво Ашанинъ;- что ее здсь можетъ удержать?

„Я“, могъ бы себ, пожалуй, сказать „бригантъ“… Но онъ не сказалъ этого себ,- много уже воды успло примшаться въ послднее время къ вину его первоначальныхъ иллюзій. Онъ въ глубин души своей долженъ былъ сознаться что эта „тупая тетёха“, которую онъ въ первую пору ихъ отношеній думалъ, въ силу своихъ прежнихъ Печоринскихъ успховъ, держать „подъ ногами“, держала его въ дйствительности „при себ“, и нисколько не расположена была пока отдать ему верховенство надъ собою. Онъ мирился скрпя сердце съ этимъ положеніемъ, надясь добиться все-таки своего со временемъ, но понималъ насколько положеніе это было до сей минуты шатко, и какъ невозможно было бы ему и вовсе сохранить его въ случа переселенія княгини въ Петербургъ. Въ качеств чего послдовалъ бы онъ за нею туда? (Евгеній Владиміровичъ Зяблинъ дорожилъ наружнымъ своимъ гоноромъ.) Слова Ашанина заставили его призадуматься:

— Вы, конечно, таинственно пропустилъ онъ, — все это на пользу пріятеля вашего, Сергя Михайловича Гундурова говорите?

— Непремнно, засмялся еще разъ Ашанинъ;- прежде всего въ виду его, а потомъ „на пользу“ и насъ съ вами.

Зяблинъ помолчалъ.

— У этого Анисьева, все такъ же таинственно прошепталъ онъ затмъ, — большое количество долговъ, говорятъ… Но княгиня до сихъ поръ не хочетъ этому врить.

— А на то, вотъ я и говорю, друзья, живо молвилъ на это красавецъ, — чтобъ умть убдить ее въ этомъ… а при томъ и намъ не мшать, примолвилъ онъ, многозначительно устремляя взглядъ на „бриганта“.

— Это само собою, будьте уврены! отвтилъ, осторожно озираясь кругомъ, тотъ, и протянулъ ему руку. — Ахъ да вотъ и княжна; я ретируюсь! поспшно выговорилъ онъ, исчезая тутъ же за портьерой двери отдлявшей парадные покои отъ интимныхъ аппартаментовъ княгини.

Ашанинъ устремился на встрчу дйствительно показавшейся въ дверяхъ слдующей комнаты княжны.

— Здравствуйте, Владиміръ Петровичъ, какъ я рада васъ видть! молвила она;- откуда вы, изъ Сашина?…

— Изъ Сашина, княжна… Я имю къ вамъ письмо, сказалъ онъ, засовывая руку въ боковой карманъ.

— Письмо? повторила она, невольно вся заалвъ.

— Отъ Софьи Ивановны Переверзиной…

— Ахъ, давайте, давайте!..

Оно заключалось лишь въ нсколькихъ задушевныхъ строкахъ. Софья Ивановна поручала Ашанину передать княжн все что могло бы интересовать ее въ „Сашинскомъ ихъ жить-быть“, а ее просила „писать о себ, о своемъ здоровь какъ можно подробне…“ „Вы съ нами мысленно и душевно, и днемъ и ночью. Услышитъ ли Богъ наши молитвы, чтобы въ яв совершилось то что такъ пламенно призываемъ въ мечтаньяхъ?“ говорилось въ конц записки.

Лина усадила подателя ея около себя на диванъ, жадно и умиленно глядя ему въ глаза, засыпая его вопросами. Онъ отвчалъ горячо и пространно, съ нжнымъ, братскимъ какимъ-то чувствомъ любуясь на нее, любуясь сердечною прелестью сквозившею сквозь каждое слово, каждый взглядъ ея, вызывая не разъ смхъ на ея уста намреннымъ комизмомъ передачи иныхъ разговоровъ своихъ о ней съ Гундуровымъ и тхъ якобы пытокъ которыя заставляетъ его переносить пріятель, ршившій-де окончательно уморить его посредствомъ лишенія сна…

— А теперь все, княжна, хоть выжмите, ни капельки не осталось! закончилъ онъ. — Мн остается только дождаться теперь отвта вашего на это письмо, и затмъ хать…

— Я дойду, напишу сейчасъ, сказала подымаясь Лина.

— Отлично, а когда кончите, пошлите за мною къ Факирскому. Я у него ждать буду.

— Его нтъ здсь, вскликнула княжна:- у него въ Москв заболла опасно мать, и онъ третьяго дня ухалъ къ ней.

— Жаль! сказалъ раздумчиво Ашанинъ. — Я, признаюсь вамъ, княжна, думалъ было устроить чрезъ него постоянныя сношенія съ Сицкимъ. Намъ въ Сашин всего мало, промолвилъ онъ смясь:- мы бы желали имть тамъ о васъ ежедневныя, ежечасныя свднія, и Факирскій съ этой стороны могъ служить для насъ живымъ дневникомъ… Нечего длать, какъ-нибудь иначе устроимъ! договорилъ онъ какъ бы про себя. — Пойду прогуляться въ садъ въ ожиданіи вашего отвта… Вы скоро пишете, княжна?

— Да! А что?

— Часа вамъ будетъ довольно на письмо? спросилъ онъ со смхомъ.

— Постараюсь, отвчала она тмъ же.

— Такъ я черезъ часъ приду сюда за нимъ.

Онъ довелъ ее до лстницы. Она поднялась къ себ. Онъ собирался спуститься, когда услыхалъ шумъ шаговъ бжавшихъ за нимъ но параднымъ комнатамъ, и чей-то звавшій его голосъ:

— Господинъ… Мусью… Мусью Ашанинъ!..

Онъ повернулъ назадъ.