Четверть века назад. Часть 2

Минутъ черезъ двадцать полученная имъ тяжелая посылка уложена была на козлахъ коляски, и Ашапинъ сидя въ ней съ «фанатикомъ» диктовалъ ему свои инструкціи.

— Ты, говоришь, застрялъ здсь потому что денегъ нтъ?

— Не было, хихикнулъ вдругъ Вальковскій, — а теперь будутъ; ты дашь.

— У самого въ обрзъ, а у Сережи найдемъ.

— Я и то думалъ завтра у Елпидифора лошадей просить, къ нему хать.

— Сегодня же подемъ… Только ты слушай, Ваня: придемъ мы теперь къ Акулинымъ, ты сейчасъ же войди, и скажи ей что вотъ я нарочно за тобою сюда пріхалъ увезти къ Гундурову, и что ты сейчасъ же пойдешь укладываться, а когда войду я — ты тутъ же убирайся къ себ и собирай свои пожитки, а меня оставь одного съ нею.

— На что это теб? угрюмо отвтилъ, помолчавъ «фанатикъ», — вдь она невста, чортъ ты этакой!

— А это не твоего ума дло? Не разсуждай, а длай что теб говорятъ! Есть тутъ гостиница какая-нибудь?

— Есть, на почтовой станціи, пропустилъ сквозь зубы тотъ.

— Ну вотъ и прекрасно! Уложишь ты свой чемоданъ, и тутъ же, къ намъ не заходя, смотри! — велишь его вынести въ коляску, самъ въ нее сядешь и прикажешь хать на станцію. Тамъ скажи кучеру отпречь и лошадямъ корму дать, а намъ на двухъ закажи обдъ. Далеко отъ Акулинскаго-то дома до станціи?

— Недалеко, черезъ улицу…

— Такъ я приду къ теб туда пшкомъ, — а ты меня жди тамъ!

Вальковскій помолчалъ опять, глянулъ сбоку на товарища:

— Володька!..

— Чего теб?

— Большой руки ты пакостникъ!

— Совершенно справедливое сужденіе имете вы въ мысляхъ, Иванъ Ильичъ! невозмутимо молвилъ на это красавецъ, смясь;- а ты все-таки длай то что теб сказываютъ!

Коляска ихъ между тмъ подъзжала къ одноэтажному, чистенькому, веселаго сраго цвта домику, съ необыкновенно свтлыми, широкими, и раскрытыми въ эту минуту окнами, выходившими по улиц въ палисадникъ обнесенный низенькою, свжеокрашенною зеленою ршеткой, и въ которомъ пышно распускавшіеся кусты лилей и столиственныхъ розъ несомннно свидтельствовали о развитости вкуса къ изящному у обитавшихъ здсь лицъ. (Толстый Елпидифоръ называлъ себя не даромъ «артистомъ»).

— Тутъ! притрогиваясь къ спин кучера указалъ Вальковскій.

Изъ оконъ домика лились волной звуки свжаго женскаго голоса…

— Стой! остановилъ Ашанинъ лошадей шагахъ въ десяти не дозжая до крыльца;- стой и не трогайся!..

Онъ выскочилъ изъ коляски, побжалъ къ калитк замченной имъ въ углу палисадника, отворилъ ее, вошелъ, и подкравшись къ одному изъ оконъ, жадно погрузился въ него глазами.

Вальковскій съ сумрачнымъ лицомъ прошелъ въ домъ въ ворота чернымъ ходомъ.

Ольга была одна, и пла, аккомпанируя себ на «новомъ» выписанномъ Ранцевымъ фортепіано, о которомъ говорилъ онъ ей въ Сицкомъ, и которое теперь, до свадьбы ихъ, веллъ перевезти къ ней изъ Рай-Никольскаго.

— Я помню чудное мгновенье,
Передо мной явилась ты,
Какъ мимолетное виднье,
Какъ геній чистой красоты!

пла она опять волшебный Глинкинскій романсъ, поднявшій въ душ Ашанина все обаяніе первыхъ встрчъ его съ нею, и самую ее всю пронимало ея пніе, сама она словно вся выливалась въ т горячіе звуки что излетали изъ ея груди. Въ сильныхъ мстахъ она приподымала свои великолпныя, сквозившія сквозь кисею платья плечи, длинныя рсницы прикрывали на половину блестящіе зрачки карихъ глазъ, губы пылали какъ т алыя розы что цвли тутъ подъ ея окномъ, — и вся она сама была и страсть, и нга, и вдохновенье…

Она ничего не слышала, не видла, — ни шума колесъ подъхавшей коляски, ни этой чернокудрой головы красавца подымавшейся надъ уровнемъ открытаго окна прямо насупротивъ табурета на которомъ сидла она, ни вошедшаго Вальковскаго, который, въ ожиданіи когда она кончитъ стоялъ теперь въ дверяхъ комнаты глядя себ подъ ноги съ видомъ звря которому непремнно хочется укусить кого-нибудь.

Она кончила, и какъ бы устало уронила руки на колни. «Фанатикъ» передвинулъ ступнями. Она подняла глаза.

— А, Иванъ Ильичъ, лниво проговорила она, — что скажете?

— А я пришелъ сказать вамъ, пропустилъ онъ въ отвтъ, своимъ грубымъ тономъ, — что за мною Володька пріхалъ.

— Кто такой?

— Володька Ашанинъ, къ Гундурову съ нимъ хать…

— Гд онъ? громко вскрикнула Ольга.

— А во, въ окно глядитъ! И онъ ткнулъ пальцемъ по тому направленію. — А я ужь пойду собираться. Прощайте, за хлбъ, за соль вашу спасибо, вамъ и батьк вашему! промычалъ онъ трогаясь съ мста и уходя, пока она съ поблднвшимъ лицомъ и засверкавшими глазами оборачивалась на то окно.

— Вы! Здсь? могла она только вымолвить отъ волненія.

— Я, Ольга, я! Можно войти? отвтилъ Ашанинъ торопливо и страстно…

— Къ чему? Чего вы хотите?…

Онъ отороплъ весь.

— Ольга, что съ тобою? Ольга! пробормоталъ онъ.

— Зовите меня Ольга Елпидифоровна, зовите какъ слдуетъ! Какъ вы смете! подбгая къ окну крикнула она на него такъ что онъ съ невольнымъ страхомъ обернулся на улицу, по которой къ счастію никто не проходилъ въ эту минуту.

— Я хотлъ… началъ было онъ.

— А я не хочу! взвизгнула она топая ногой, — не хочу, не хочу васъ видть!