Четыре выстрела: Писатели нового тысячелетия

И ты отводишь от них глаза, и взгляд сам собой устремляется вверх, где находятся по-настоящему сильные, действительно волевые. Они делают историю, и ты хочешь участвовать в этом. Вешаешь у себя в соцсетях картинки этих по-настоящему сильных, на которых они еще более сильные – то в офицерской шинели образца 1943 года с ППШ на плече, то в образе Цезаря, принимающего трофеи…

Герман Садулаев, по-прежнему, кажется, неплохо чувствующий себя в капитализме, глаза не отводит, несправедливость и неестественность для России сегодняшнего положения дел сознаёт и говорит об этом. И пытается действовать.

Русская весна воодушевила его, как очень многих. Ему, судя по статьям и выступлениям, казалось, что сейчас власть начнет сама себя переделывать. Но прошли годы (да, уже годы), а всё осталось, по большому счету, как было. Вернее, капитализм только укрепляется, костенеет.

В конце концов, Герман не выдержал и написал блестящую статью “Долой самодержавие!” (http://www.apn-spb.ru/publications/article24791.htm).

В ней он объявил, что снова становится активным оппозиционером не мифической “плохой голове” власти, которую олицетворяет правительство, губернаторы, депутаты-“едросы”, а той “голове”, что прикидывается “хорошей”. Герман понял, где кроется настоящий источник зла. Ему, как коммунисту, это бы стоило знать и помнить с весны 2000 года, когда эта “хорошая голова”, тогда юная и свежая, заявила, что пересмотра приватизации не будет. То есть подтвердила ельцинский курс… Но все мы люди, и все мы хотим надеяться на лучшее, на мирное, разумное изменение.

Теперь Герман очнулся. Он поднял меч. Может, для кого-то смешной, картонный, но все-таки – меч.

Он понимает, чем ему и его возможным соратникам грозит поднятый меч:

“Это сложное решение. Потому, что официальная пропаганда сразу постарается впихнуть нас в антипатриотическую повестку. Демагоги завопят: раз мы против Путина, значит, мы за всех тех, кто против Путина, включая самых одиозных либералов и фашистов. Но мы должны стоять твердо. Понимая, что это демагогия, провокация и манипуляция. От того, что Петров не любит Васечкина, он не становится мне родным братом. Я могу одинаково не любить и Петрова, и Васечкина, и чума на оба ваши дома. Наша критика всегда должна осуществляться с позиций патриотизма, с позиций суверенных интересов России и народа России. Поэтому, критикуя антинародное либерально-западническое правительство, мы должны называть его правильным именем: антинародное либерально-западническое правительство Путина”.

Статья “Долой самодержавие!” показала: левая оппозиция у нас все-таки есть. Тревожно, конечно, за Германа и как за человека, на которого уже было несколько жестких накатов, и как на писателя, который может погибнуть под грузом политической деятельности. Но многие из того поколения стали писателями от безысходности – изначально они были настроены именно на политическую работу. И они ей занялись, когда пришло время».

Критическая масса

В 2009 году, когда роман «Таблетка» вошел в короткий список премии «Нацбест», мы с, пожалуй, самым бескомпромиссным садулаевским критиком Сергеем Беляковым подискутировали относительно творчества Германа Садулаева и его места в литературе.

«С. Б. Когда я прочитал “осколочную повесть” Германа Садулаева в декабрьском “Знамени” за 2005 год, то понял, что буду непременно писать об авторе. Но мой интерес к его творчеству отнюдь не исчерпывается литературной критикой. Садулаев пока что не мой любимый писатель. Мне он другим интересен.

Недавно я прочитал доклад о Садулаеве на одной научной конференции. Это был фурор. Меня спрашивали, неужели прозу такого рода и в самом деле печатают в российских литературных журналах? Кто скрывается под псевдонимом “Садулаев”? Что хочет сказать автор, какие цели преследует, не собирается ли делать карьеру политика?

Несколько человек вскоре после конференции купили его книги, которые, надо сказать, прежде шли довольно-таки вяло. Я сам этой зимой приобрел книгу “Я – чеченец!”, которая пролежала в книжном больше двух лет.

Таким образом, я невольно помог распространению популярности Германа Садулаева, еще раз доказав, что успех художественного произведения зависит вовсе не от собственно художественных качеств. Доклад был посвящен не стилю Садулаева (этот разговор вряд ли привлек бы внимание), а чеченскому национализму, который в творчестве Садулаева сочетается с российским и даже, можно сказать, имперским патриотизмом.