«Чингизово право». Правовое наследие Монгольской империи в тюрко-татарских ханствах и государствах Центральной Азии (Средние века и Новое время)

Важно отметить, что со времён древнетюркских правителей и, тем более, империи Чингис-хана пожалование тарханского достоинства являлось исключительной прерогативой верховного монарха — хана (в качестве таковых действовали и вышеупомянутые джунгарские хунтайджи). Именно поэтому, как подчёркивает В. В. Трепавлов, «институт тарханства не практиковался и не мог практиковаться в Ногайской Орде», поскольку её правители, бии, не были равны ханам по своему статусу[555]. Сохранив институт тарханов на территории бывшего Казанского ханства и возродив его в Казахстане, российская власть в течение длительного времени сохраняли и этот принцип: тарханство жаловалось указами и грамотами московских царей, а затем — российских императоров. Так, Суфру-бий, родоплеменной предводитель казахского Младшего Жуза, уже в самом кон. XVIII в., в марте 1793 г., был возведён в тарханы жалованной грамотой Екатерины II[556].

Но если в Поволжье такой порядок пожалования тарханства сохранялся вплоть до окончательного исчезновения этого института, то в Казахстане он существенно изменился. Уже в нач. XIX в. права по присвоению звания тарханов казахам перешли к региональной администрации Оренбургского края: звание даровалось указами Оренбургской пограничной комиссии по представлению военного губернатора. Именно в пограничную комиссию обращались и потомки прежних тарханов, стремясь подтвердить своё звание и связанные с ним привилегии.

Совершенно другая ситуация сложилась с институтом тарханства во Внутренней Орде (Букеевском ханстве) на рубеже 1820–1830-х гг. Это небольшое казахское государство было изначально создано как вассал Российской империи в междуречье Волги и Урала в качестве своеобразного «поля для экспериментов» российских властей в Казахстане. Однако хан Внутренней Орды Джангир, считавшийся верным вассалом России, благодаря покровительству со стороны Николая I, приобрёл такие властные полномочия, каких не было и у ханов казахских жузов в прежние периоды. Одним из проявлений повышения его статуса стало и право самому жаловать звание тарханов своим подданным, чтобы возвысить своих сторонников незнатного происхождения, приблизив их по статусу к султанам-Чингизидам и родоплеменным биям[557].

И если, например, ещё в 1826–1827 г. Джангир-хан, подобно правителям Младшего Жуза, обращался к оренбургскому военному губернатору П. К. Эссену с прошением пожаловать звание тархана своим подданным[558], то уже в 1828 г. впервые сам даровал это звание и в течение последующих лет многократно делал это «в силу прав, наследованных от предков»[559], ссылаясь, впрочем, в своих тарханных грамотах, что действует от имени российского императора[560]. В результате во Внутренней Орде количество тарханов исчислялось сотнями: в одной только из пяти частей ханства, Таловской, в 1850-е гг. насчитывалось 125 тарханов, среди которых было немало обладателей стад в 500 лошадей и 1000 овец[561]. Надо сказать, что ко времени Джангира казахи уже не представляли себе достаточно чётко, в чём состоял статус тарханов, совокупность их прав и привилегий. Поэтому хан достаточно вольно определял «издревле принадлежащие права» самостоятельно, исходя из собственных интересов. В результате лица, пожалованные им в тарханское достоинство, не только освобождались от уплаты налогов и несения повинностей, но и имели приоритет при выборе пастбищ для скота, льготы в пограничной торговле (с Астраханью и Оренбургом), имели право на получение части налогов, собранных в ханскую казну и т. д.[562] Неопределённость статуса тарханов неоднократно приводила к юридическим казусам. Так, в 1852 г. (уже после смерти Джангир-хана, скончавшегося в 1845 г.) во время ревизии Внутренней Орды обнаружилось, что 173 казахских семейства объявляли себя тарханами, хотя хан в своё время всего лишь освободил их от уплаты двух основных налогов — согума и закята[563].

Примечательно, что никакого официального акта российской власти о делегировании Джангиру права даровать тарханство своим подданным нам неизвестно. На наш взгляд, имперские власти просто закрыли глаза на это по двум причинам. Первая — уже отмеченное выше покровительство ему со стороны лично русского императора за неизменную лояльность и проведение активной пророссийской политики. Вторая же — постепенное снижение значимости звания тарханов (точно так же, как это произошло и в бывших территориях Казанского ханства во 2-й пол. XVIII в.).